Дмитрий Медведев принял участие в пленарном заседании форума на тему «Будущее юридической профессии».
Приветственное слово исполняющего обязанности Министра юстиции Александра Коновалова
Выступление Дмитрия Медведева на церемонии вручения премии форума в области частного права
Выступление Дмитрия Медведева на форуме
Выступление основателя и генерального директора компании Gett Дейва Вайсэра
Выступление избранного президента Тихоокеанской ассоциации юристов Френсиса Ксавьера
Выступление декана Бруклинской школы права Николаса Алларда
Заключительное слово Дмитрия Медведева
Выступление Дмитрия Медведева на VIII Петербургском международном юридическом форуме
VIII Петербургский международный юридический форум. Выступление Александра Коновалова
VIII Петербургский международный юридический форум
Вручение премии Петербургского международного юридического форума в области частного права профессору коммерческого права из Ноттингемского университета Оршойе Тот
VIII Петербургский международный юридический форум
Выступление Дмитрия Медведева на VIII Петербургском международном юридическом форуме
Международный юридический форум в Санкт-Петербурге учреждён в 2011 году и является крупнейшей площадкой для диалога политиков, юристов, экономистов и учёных, представляющих все основные экономические и правовые системы.
Цель форума – продвижение идей модернизации права в условиях глобальных изменений, в том числе решение задач в сфере улучшения взаимодействия правовых систем и выработки единых подходов к решению проблем развития права в современном мире, модернизации российского права с учётом лучшего опыта зарубежного нормотворчества и правоприменения, содействия развитию современной юридической науки и юридического образования в России и в мире.
Ретроспектива
-
VII Петербургский международный юридический форум, 17 мая 2017 года
-
VI Петербургский международный юридический форум, 18 мая 2016 года
-
V Петербургский международный юридический форум, 27 мая 2015 года
-
IV Петербургский международный юридический форум, 20 июня 2014 года
-
III Петербургский международный юридический форум, 15 мая 2013 года
-
II Петербургский международный юридический форум, 17 мая 2012 года
-
I Петербургский международный юридический форум, 20 мая 2011 года
В этом году в рамках деловой программы форума обсуждаются последние события в правовой практике, изменения в международном и российском законодательстве, а также актуальные вопросы мирового сотрудничества. Тема пленарного заседания – «Будущее юридической профессии».
На полях форума состоялась первая церемония вручения премии Петербургского международного юридического форума в области частного права. Данная юридическая научная награда, не имеющая аналогов как в России, так и за рубежом, была учреждена в 2017 году.
Присуждение премии призвано стать подтверждением высочайшего академического класса лауреата. Право выдвижения кандидатов на получение премии получили лучшие мировые университеты – на основе общепризнанных академических рейтингов был составлен список ведущих юридических школ и научно-исследовательских центров – в результате деканы 82 юридических факультетов, расположенных на 5 континентах, получили приглашение номинировать работы. Одним из критериев отбора является общемировая значимость научной работы. В экспертный совет премии вошли учёные мирового класса, определившие развитие современной правовой науки, на трудах которых учились несколько поколений юристов.
Из стенограммы:
VIII Петербургский международный юридический форум. Выступление Александра Коновалова
А.Коновалов: Многоуважаемые дамы и господа!
От лица организационного комитета я рад всех вас приветствовать на открытии VIII Петербургского международного юридического форума. Вновь на несколько дней, как это происходило и в предыдущие годы, Санкт-Петербург станет уникальным коммуникационным пространством для юристов самых разных специализаций, разных правовых систем. Они смогут обсудить самые разные вопросы своих профессиональных интересов.
В этом году форум отличает рекордное количество участников – более 4 тысяч делегатов из более чем 90 стран мира. Но в ещё большей степени уникальна программа форума – как с точки зрения содержательной составляющей, так и с точки зрения форм, в которых дискуссии будут проходить. Эти формы по-настоящему разнообразны и беспрецедентны.
Темой форума в этом году выбрано будущее юридической профессии. Многим из нас казалось, что у нас надёжный кусок хлеба на всё оставшееся время наших карьер, однако в 2013 году двое учёных-футурологов из Оксфорда провели исследование и сделали в итоге прогноз, по которому к 2030 году более чем 70% существующих профессий утратят актуальность. В числе этих профессий и профессия юриста. К счастью, пока лишь в части понятия «паралегал», то есть в системе обычного права – технический ассистент, который готовит документы для юристов. Тем не менее колокол уже прозвенел. Роботы наступают на юристов, и каждому из нас в самом скором времени, возможно, придётся решать вопрос о собственной профессиональной актуальности.
Не хочу предвосхищать результат дискуссий, которые пройдут на форуме. Надеюсь, что ответы, которые вы найдёте в рамках этих дискуссий, помогут юристам отстоять свои позиции. Тем не менее рискну предположить, что во многом эти ответы будут зависеть от нашего понимания права. Чем мы считаем право? Техническим инструментом, пусть даже очень изощрённым и совершенным, который обслуживает отдельные материальные потребности нашей жизни, либо всё-таки великой идеей, которая призвана обеспечивать ценность человеческой личности, её гармоничного развития, общественного мира, идеей, в соответствии с которой мы хотим и собираемся строить нашу жизнь?
Желаю всем вам успешной работы на Петербургском
юридическом форуме.
Вручение премии форума в области частного права
Вручение премии Петербургского международного юридического форума в области частного права профессору коммерческого права из Ноттингемского университета Оршойе Тот
Д.Медведев: Добрый день, дамы и господа! Добрый день, дорогие друзья, коллеги! Я всех приветствую.
Вспоминаю, как мы придумали эту премию. Это было несколько лет назад. И вот она впервые будет вручаться. Это очень приятное событие.
Мы изначально, когда обсуждали эту премию, исходили из того, что это должна быть очень авторитетная премия, которая вручается блестящему специалисту в области частного права и которая в известной степени может рассматриваться как наш юридический «Оскар». Аналогов этой премии в мире нет. И сегодня впервые эта премия будет вручена.
Надеюсь, это станет хорошей традицией, особенно в нашем раздираемом противоречиями мире, где всегда спорили и будут спорить политики, где будет очень много различных юридических споров, где будет происходить обсуждение самых разных концепций – и политических, и правовых. Но есть вещи, которые носят фундаментальный характер для юристов всех правовых систем, которые в известной степени являются основой, позволяющей нам с вами коммуницировать вне зависимости от того, какой университет мы окончили, к какой юридической школе относимся и чем занимаемся в жизни – будь то юридическая практика, политика, бизнес или что-то иное. Это частное право, и именно поэтому премия нашего юридического форума будет вручаться выдающемуся специалисту в области частного права.
Я очень рад, что всё это состоялось. Хочу поблагодарить экспертный совет за огромную работу, за то, что всё это сумели сохранить в тайне. Я вчера вечером позвонил своему коллеге – министру Коновалову и спросил: «Ну что, определили?» Он говорит: «Да». Так что всё честно, всё по-настоящему, и я сердечно поздравляю нашего лауреата – госпожу Тот.
Пленарное заседание форума
Выступление Дмитрия Медведева на VIII Петербургском международном юридическом форуме
Д.Медведев: Дорогие друзья, коллеги, дамы и господа, ещё раз всех приветствую на VIII Международном юридическом форуме в Санкт-Петербурге.
Аудитория форума растёт с каждым годом, всё больше привлекает юристов по всему миру. Наш форум уникален именно в силу того, что здесь собираются представители самых разных направлений нашей юридической профессии. В этом году в его работе принимает участие более 4 тысяч человек из 90 стран. И огромное количество людей увидят онлайн-трансляцию в интернете.
Я тоже каждый год бываю на форуме, это всегда очень интересное для меня даже в профессиональном плане событие. В этом году, правда, для меня это период особый, поэтому между определением структуры Правительства и назначением отдельных членов Правительства Российской Федерации я постараюсь некоторые свои соображения высказать и на этом форуме.
Вижу, как меняется программа, как она отражает всё новое, что появляется в нашем мире. Пример тому – дискуссии по международной повестке дня, цифровым технологиям, спортивному праву, целому ряду других, весьма любопытных вещей, включая состязания между ботом и человеком. Как я понимаю, это тоже будет происходить. Потом интересно было бы узнать, кто всё-таки победит в этом состязании.
Тема, как я уже сказал – и как сказал Александр Владимирович Коновалов, – будущее нашей профессии. Действительно, за последние годы мы слышали немало суждений о том, что наша профессия отмирает. Правда, Александр Владимирович нарисовал совсем мрачную перспективу. Я таких футурологических прогнозов не видел. Видел прогнозы чуть более скромные. Но это действительно была перспектива 30–40 лет. Тем не менее уверен, что будущее у нашей профессии есть, полагаю, что и все присутствующие в этом прекрасном месте эту убеждённость разделяют. Будущее, безусловно, очень интересное. И совсем не такое, как мы себе могли представить, наверное, когда учились, особенно те, кто учился десятилетия назад. Очевидно, что без профессиональных юристов ни одно общество в ближайшей перспективе и в отдалённой перспективе не обойдётся. Так было вчера и так, наверное, будет завтра. Но то, что наша с вами профессия изменится, – это очевидно.
Каковы основные задачи, которые в любом случае предстоит решать юристам? Первое и очень важное – это защита прав граждан. Это абсолютный приоритет для любой правовой системы.
Эта позиция закреплена и в нашей Конституции, которой в этом году исполняется 25 лет. Символично, что эта дата совпадает и с другим юбилеем – 20-летием ратификации нашей страной Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Конвенция и Конституция основаны, конечно, на одних и тех же ценностях – универсальных правовых и социальных ценностях. Оба документа стали частью нашей правовой системы, нашей законодательной и судебной практики и в конечном счёте изменили судьбу огромного количества людей.
Мы готовы их защищать, в том числе, конечно, и с нашими европейскими партнёрами. Завтра в Дании открывается конференция, где должна быть принята декларация о долгосрочном будущем Европейской конвенции. Россия вместе с 46 государствами Совета Европы принимала участие в подготовке этого документа. Мы поддерживаем его, также поддерживаем субсидиарный характер ЕСПЧ по отношению к тем судебным системам, которые образуют государства-члены, именно субсидиарный характер, я хотел бы это специально подчеркнуть. Мы разделяем мнение, что Европейский суд по правам человека должен учитывать общие положения международного публичного права.
Защита прав человека – это тот результат, на который должна работать и правоохранительная система, и государство в целом, чтобы повысить уровень правовой защиты в России, Министерство юстиции подготовило проект концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи. Мы собирались, обсуждали этот вопрос, в том числе и у меня на совещании. Предлагается в том числе обязать всех юристов соблюдать профессиональные стандарты, нести ответственность за свои действия. Такие меры, как известно, принимали многие страны, включая Германию, Соединённые Штаты Америки, Великобританию, Китай и массу других государств.
Очевидно, что подобные перемены повлияют и на работу иностранных юридических фирм, которые действуют на территории нашей страны. Им придётся также соблюдать единые требования по оказанию юридической помощи в нашей стране. Коррекция действующего законодательства будет идти поэтапно, чтобы адаптироваться смогли и юристы, и их клиенты.
Вторая важная задача для юристов – сохранение доверия общества к праву. Это невозможно без обеспечения справедливого, объективного рассмотрения спорных ситуаций.
Выступление Дмитрия Медведева на VIII Петербургском международном юридическом форуме
Сегодня триада привычных методов – методов предписания, разрешения и запрета – уже не работает в полном виде. Во всяком случае в цифровой среде, на глобальных рынках что-то сложно категорично запретить и обеспечить надлежащее исполнение этого запрета. Немедленно возникнут пути обхода запретов и предписаний, как мы видим в том числе с нормами по защите интеллектуальной собственности и целым рядом других правовых институтов. Действенность императивного регулирования в экономике имеет свои пределы. Издержки от введения такого регулирования очень часто перекрывают эффект, на который рассчитывают законодатели.
Современное право в этом смысле должно быть более риск-ориентированным. Тут есть возможность создавать стимулы для определённых действий, предлагать выгодную и удобную модель, оставляя свободу действий.
Именно так мы работали, когда стремились обеспечить гарантии для инвесторов. В том числе – запуская реформу третейского законодательства. Она завершилась в конце прошлого года. В России была создана система профессионального арбитража, которая соответствует международным практикам. Удалось избавиться от недобросовестных третейских центров (их, к сожалению, было достаточно много), корпоративных судов, «карманных» третейских судов. Их были на самом деле сотни. При этом были созданы условия для эффективной защиты прав предпринимателей.
Мы и дальше будем следить за развитием арбитража в России. Правительством России готовится законопроект, который облегчает для иностранных арбитражных учреждений, обладающих широко признанной репутацией, получение прав администрировать споры в России.
Доверие к праву сохраняется только в том случае, если его уважают и соблюдают все участники правовых отношений – как на национальном, так и на наднациональном, международном уровне. Здесь мы видим серьёзные проблемы.
Есть известные примеры. С одной стороны, требования к бизнесу во многих странах унифицированы. С другой – любая более или менее крупная компания (мы это отлично знаем), которая работает на внешних рынках, подпадает под действие трансграничного регулирования. Такой бизнес вынужден учитывать законодательство различных юрисдикций, требования так называемого мягкого права, рекомендации международных регуляторов.
И здесь мы всё чаще видим, как вводятся необоснованные экстерриториальные ограничения, которые основаны на преднамеренно сфальсифицированных доказательствах. Как любят выражаться некоторые известные политики, на fake news. И эти информационные вбросы через социальные сети, через интернет-ресурсы, через отчёты различных некоммерческих организаций имитируют достоверность. Без всякой правовой процедуры бизнес попадает в различные чёрные списки, а это влечёт существенные убытки для добросовестных компаний, для тысячи инвесторов по всему миру. Причина, кстати сказать, совершенно очевидна, вполне прозаична, я уже об этом неоднократно говорил, – это никакая даже не политика, это в значительной степени желание устранить конкурентов, которое прикрывается массированной информационной атакой.
Такое происходит, кстати сказать, не только в бизнесе. Знаю, что эта проблематика будет в дискуссиях форума: вы все слышали о допинговых скандалах и обвинениях в адрес наших спортсменов. Я не говорю о том, что у нас здесь всё благополучно, тем не менее часть этих вопросов, как известно, была вынесена в арбитраж, была оспорена в судах. Спортивный арбитраж в Лозанне в 39 случаях отменил пожизненную дисквалификацию для наших спортсменов. Российские спортсмены обратились с исками о защите чести и достоинства и в суды других стран. Но самое удивительное, что при этом звучат заявления от ответственных лиц в руководстве спортивных организаций о том, что в ряде случаев нельзя руководствоваться презумпцией невиновности в полном объёме, когда речь идёт о спортсмене, а суд, который поддерживает принцип презумпции невиновности, надо реформировать. Понятно, что ни о каком доверии к праву в этом случае говорить уже не приходится.
В этой ситуации всё более актуальной становится проблема качества международного правосудия. Нам необходима последовательность в судебной практике, отсутствие двойных стандартов в работе международных трибуналов. Необходима эффективная судебная защита, которая основана на универсальных процессуальных принципах – состязательности, равноправия сторон, достоверности и полноты представляемых доказательств, независимости и открытости деятельности судей.
Сегодня нужно договориться о правилах fair play, которые должны соблюдаться всеми игроками в этой сфере, чтобы и профессиональные юристы, и частные лица, и целые государства могли верить в справедливость и предсказуемость международной системы разрешения споров.
Третья колоссальная задача для юридического сообщества – адаптация нормативного регулирования целых секторов экономики к цифровым технологиям. Появляются ранее абсолютно неизвестные, а подчас и непонятные объекты прав, способы инвестирования в цифровые проекты. Распространяется блокчейн, который выводит на новый виток развития трансграничные финансовые операции.
У нас в стране в стадии подготовки находятся два законопроекта, которые касаются цифровых технологий в финансовой сфере. При понимании, конечно, что рубль и сейчас, и в будущем останется единственным законным платёжным средством. Но сделки в цифровой среде – это реальность, которую мы больше не можем игнорировать. Нам нужно закрепить в гражданском законодательстве базовые положения, перевести их на язык права. Поэтому вместо распространённых сленговых выражений типа «криптовалюты», «токены» законодатели разрабатывают более юридически строгие понятия цифровых денег, цифровых прав и некоторые другие.
Новое регулирование в этой сфере поможет обеспечить судебную защиту от злоупотреблений в случае возникновения споров, помешает выводить активы в нерегулируемую цифровую среду (это особенно важно при борьбе с легализацией доходов, которые получены преступным путём), а также создаст основу для построения системы налогообложения таких объектов. Это исключительно важная задача для любого государства.
С другой стороны, попытка вообще всё зарегулировать в цифровом мире является абсолютно контрпродуктивной и нереальной. Этот мир очень быстро меняется, и нам нужно иметь гибкое законодательство, которое определяет базовые термины, но не мешает развитию цифрового пространства. Найти этот баланс, наверное, самая сложная задача.
Нам нужно предлагать новые правовые позиции, которые защищают права разработчиков и инвесторов, учитывать интересы бизнесменов, потребителей услуг.
Одной из таких областей является сегодня беспилотный транспорт. Это наиболее интересный, может быть, пример. Свои образцы беспилотников демонстрируют российские автомобильные гиганты, IT-компании, которые разрабатывают методики машинного обучения. Уже в этом году у нас пройдут полноценные испытания технологий и инфраструктуры для движения беспилотного транспорта. То есть, мы с вами понимаем, это не вопрос будущего, это будущее уже наступило. По сути, беспилотный транспорт уже сейчас существует. Чтобы поддержать это направление, Правительством должен быть принят целый пакет необходимых актов. И это весьма непростая задача. Недавно я разбирался, как идёт подготовка этого нормативного материала. Идёт она довольно плохо, потому что это сложная материя и нужно совместить различные ценности, которые подлежат правовой охране.
Кроме того, мы продолжим создавать так называемые регуляторные песочницы, то есть экспериментальные зоны, где будут тестироваться самые передовые правовые разработки, правовое регулирование. Лучшие практики будут распространяться на экономику в целом. В России уже действуют территории опережающего развития с особым правовым режимом, их довольно много, включая свободный порт Владивосток. Совсем скоро мы планируем создать специальные районы с особым правовым статусом и особым налоговым режимом в Приморском крае и Калининградской области, на островах Русский и Октябрьский.
Ещё более перспективными мы считаем возможности, которые открываются в рамках наднациональных объединений. Мы с нашими партнёрами по Евразийскому экономическому союзу активно работаем, в том числе по цифровой повестке дня, у нас сейчас есть уникальный шанс выстроить инфраструктуру экономического взаимодействия на основе самых современных технологий, что особенно важно – выстроить эту основу в качестве единой для всех стран Евразийского союза, потому как если это всё-таки союз, то и требования должны быть едиными. Обеспечить совместимость платформ, внедрить сервисы идентификации товаров и услуг.
Цифровые технологии активно приходят и в судебную сферу. В России с прошлого года стало возможно подавать документы в электронном виде в федеральные суды общей юрисдикции. На специальном интернет-портале зарегистрировано около 130 тысяч пользователей. За прошлый год в электронном виде было подано более 200 тыс. процессуальных обращений в суды общей юрисдикции, более 300 тыс. – в арбитражные суды, где эта система начала тестироваться несколько раньше. Очевидно, что это не предел, число таких обращений будет расти. Чем выше уровень автоматизации при оказании юридических услуг – то, что сейчас называется legal tech, – тем более жёсткие требования будут предъявляться к юристам. Придётся быть опытнее, находчивее, креативнее по сравнению не только с коллегами, но и с машинами, с искусственным интеллектом. Поэтому в рамках программы по развитию цифровой экономки мы предусмотрели подготовку юристов в этой сфере. Нам нужны специалисты, которые будут применять действительно новые подходы к регулированию. Такое обучение мы планируем начать в следующем году.
Уважаемые коллеги! Как обычно, в этом удивительном месте, в этом прекрасном зале я с удовольствием вижу не только своих маститых коллег, уважаемых юристов, но и большое количество молодёжи, студентов. Именно молодёжи в перспективе предстоит реагировать на все новые вызовы, о которых я говорил, о которых скажут коллеги, которые здесь присутствуют. Вы и есть будущее нашей юридической профессии. Чтобы это будущее было успешным, сегодня нужна не механическая сумма знаний – собственно, так всегда было, – но и юридическая интуиция, чувство права. Надо научиться смотреть на право в целом, причём – что, наверное, сейчас особенно важно, – сквозь призму различных, зачастую абсолютно неюридических дисциплин. Я даже не имею в виду экономические дисциплины, это всегда было нужно для любого грамотного юриста, но сейчас это значительная часть естественных наук, прикладной науки. Это сложно, это требует повышения уровня подготовки. Но учиться приходится постоянно, в том числе, конечно, за рубежом, участвуя в различных международных конкурсах.
Очень приятно, что в этом году наша российская студенческая команда впервые выиграла в самом крупном международном юридическом конкурсе по коммерческому арбитражу имени Виллема Виса. Причём наши молодые коллеги сумели обойти 360 университетских команд. Это очень хороший результат. Это достижение – повод для определённой гордости. Уверен, что это будет не последней победой. И знания, которые вы все получите, в том числе и здесь, во время нашего уникального Петербургского международного юридического форума, будут помогать побеждать и в дальнейшем.
А.Серебряникова (операционный директор ПАО «МегаФон», модератор пленарного заседания): Я имею честь представить трансграничную, транснациональную панель арбитров, которые демонстрируют здесь один из трендов цифровой экономики, а именно стирание границ между отраслями. Поэтому у нас в панели представлены не только юристы, но и представители бизнеса. Мы надеемся на хороший, интересный диалог. И я бы хотела предоставить слово Дейву Вайсэру, основателю и генеральному директору компании Gett.
Дейв, вы ведёте бизнес в 120 городах в различных странах. Как регуляторные режимы помогают или мешают вам вести инновационный бизнес?
Д.Вайсэр (основатель и генеральный директор компании Gett): Действительно, нам довелось вести бизнес в 120 разных городах планеты, и, наверное, это удобная точка для того, чтобы посмотреть, как взаимодействуют новый бизнес, технологии, инновации с городами и странами и как устроена эта динамика.
Могу сказать, что она делится сегодня на три основные группы. В большинстве городов мы не видим никакой помощи и взаимодействия. Это связано, наверное, с ошибочным мнением, что предпринимательство может развиваться само, особенно инновационное предпринимательство, технологии. Хочу сказать, что даже при большой помощи это очень рискованный бизнес и часто неуспешный. Он требует огромной поддержки, и даже тогда ему часто тяжело.
Есть вторая группа городов, где мы видим не так много помощи, но нет и помех для того, чтобы развивались технологии, экономика и бизнес.
И есть третья группа, очень интересная, которую мы видим всё больше и больше, – в городах есть такая функция, как вице-президент по инновационной экономике и технологиям (могу привести один из городов – Тель-Авив), и очень интересная политика этих городов. Функция этого человека сводится к тому, чтобы проактивно контактировать с технологичными компаниями, малыми и большими, и всегда такой разговор начинается с фразы: «А чем мы можем вам помочь, как вам помочь?» Есть на это, наверное, хорошие причины, потому что есть взаимодействие между компаниями, предпринимателями, которые приносят новую технологию, цифровую технологию или инновацию. Есть огромное количество примеров, когда это изменило индустрию полностью либо повысило эффективность в разы. Я думаю, это то, что отличает сегодняшнюю волну предпринимательства и сегодняшнюю волну дигитальной экономики. Повторю, это высокорискованный бизнес и часто не получается, но когда получается, это меняет часто лицо города и страны полностью. Например, в транспорте мы видим сегодня, что компании за последние 5–10 лет поменяли полностью инфраструктуру частного перемещения, сделав её более безопасной, удобной, дешёвой, помогающей также городу, туристам и всем остальным. И сделано это с помощью частного капитала. Наверное, это та причина, по которой нам всем стоит искать помощь и помогать инновационной экономике, потому что в случае успеха с помощью частного капитала, повторю, происходят настоящие изменения.
А.Серебряникова: Вы как транспортная компания, наверное, участвуете в проектах по беспилотному транспорту. Что Вы думаете по поводу регулирования в области беспилотного транспорта?
Д.Вайсэр: Это очень яркая и всем близкая сейчас тема. О ней много говорят. Это первый пример того, когда мы видим, что в разных городах планеты на самом деле идёт огромная поддержка. Обычно технологии опережают регулирование. В этой области регулирование будет, на мой взгляд, доступно раньше, чем технология станет коммерческой. Ожидания у всех сегодня, что порядка пяти, даже, может быть, семи лет, понадобится для коммерциализации беспилотников в режиме, когда это будет доступно всем. Прогресс, который мы видим в разных городах и странах, таков, что к этому времени, мне кажется, регуляция будет готова, хотя обычно регуляция задерживается и является сдерживающим фактором. Но, наверное, не в этой области. По крайней мере так кажется сегодня.
А.Серебряникова: И последний вопрос Вам как предпринимателю нового типа. Всё-таки хочется работать с живым юристом или с роботом, который будет отвечать на Ваши вопросы?
Д.Вайсэр: Сегодня есть много вопросов, которые можно было бы автоматизировать.
А.Серебряникова: Следующий спикер, которого я хочу попросить выступить, – Френсис Ксавьер, представитель Сингапура, руководитель Тихоокеанской ассоциации юристов, международный арбитр.
Для нас, вы знаете, Сингапур всегда был страной с высоким уровнем дигитализации. Нам всегда из России казалось, что применение таких технологий, как смарт-контракты, блокчейн, удостоверение сделок, рассмотрение споров, хотя бы даже административных, без участия человека, – это всё про Сингапур. Расскажите, пожалуйста, какие хорошие или плохие примеры на сегодня Вы видите? Поделитесь своим опытом, как технологии влияют на правоприменение?
Ф.Ксавьер (избранный президент Тихоокеанской ассоциации юристов, как переведено): Я думаю, что дискуссии, которые ведутся в Сингапуре, похожи на дискуссии, которые ведутся в России и других странах мира. Смарт-контракты, заменят ли они юристов? Вымрут ли юристы в будущем или нет? Мы все должны понимать, что технологии блокчейн, технологии цифрового гроссбуха – это надёжные технологии, они защищены от мошенничества, от ошибок. Цифровые леджеры и технологии ограничены в своём применении. Нам нужны смарт-контракты для того, чтобы они работали в реальной жизни, а для этого нам нужно, чтобы у нас был создан слой программного кода. Это не контракты как таковые, смарт-контракты не неуязвимы. Они не защищены от мошенничества или вмешательства. Помните, что случилось в июне 2016 года с платформой, которая была сформирована конкурентом биткойна, – Ethereum? На неё совершили агрессию хакеры – до нынешнего времени мы достоверно не знаем, кто это. В 55 млн долларов обошлась эта операция. Так что смарт-контракты подвержены атакам хакеров, ошибкам в цифровых технологиях, системным ошибкам. Смарт-контракты не могут полностью работать в цифровом пространстве и выходят в реальное пространство, поэтому им нужен ввод данных из-за пределов блокчейна.
Тут говорится, что в какой-то момент будут автоматически произведены выплаты, но для этого должны быть введены какие-то данные в систему, и на этом этапе эти данные могут подвергнуться атаке хакеров. Сингапур, это правда, пытается быть на переднем крае цифровых технологий, но мы видим проблемы, возникающие сегодня. У нас в арбитраже разбирается дело, когда торговая платформа, биткойн, другая народная валюта провалилась. Эта платформа подверглась атаке хакеров. Каждый день хакеры пытались зайти на эту торговую площадку, получить там какие-то деньги. Попытались защитить пароли, какой-то оператор ввёл неправильные данные, и в результате были проведены сделки, которые на 100 тыс. превышали рыночную цену. Потом эти сделки были отменены, обращены вспять. Вообще говоря, такие сделки не могут быть обратимыми, но здесь сделки были обращены вспять из-за того, что была допущена ошибка. Так что юристы находятся в безопасности, они по-прежнему будут играть определённую роль. Споры будут возникать.
Смарт-контракты сегодня ограничены в объёмах, в масштабах. У нас есть биллинговые услуги, например. На платформе блокчейна они могут быть реализованы. На блокчейне в Гондурасе реализуются сделки в области недвижимости, как и в Швеции. В Royal Dutch Shell работают на платформе блокчейна. Но если у вас есть контракт, которому необходимо активное участие со стороны человека, трудовой договор, у нас не будет смарт-платформы для этого. У нас пока ещё деньги, зарплата на счёт автоматически не переводятся. Тут есть элемент субъективного человеческого оценивания, и это невозможно заменить компьютером. И я не считаю, что многие из участников сегодняшней панели экспертов верят в то, что компьютеры когда-нибудь заменят человека во время проведения сложных переговоров или при рассмотрении сложных споров.
Сейчас Джеки Морган говорит, что, когда мы используем эти технологии, они на 360 тыс. часов в год снизили объём своей нагрузки, за которую выставляют счета. К 2030 году 83% функций юристов и 79% функций судей будет замещено роботизированными технологиями. Я скептически к этому отношусь, но, может быть, так и будет. Смарт-контракты, цифровые технологии действительно создают проблемы.
Одна крупная проблема заключается в том, что сегодня, если вы выйдете в интернет и захотите что-то купить (биткойн для себя, поскольку на биткойне можно хорошо заработать), многие игроки, которые работают с биткойном, работают анонимно. У них нет реального имени, они работают под псевдонимом. Вы не знаете, с кем вы ведёте сделки, проводите дела. Вы можете вести дела с банкротом или человеком, который психически ненормален. Поэтому нам нужны юристы, нужны законы, которые бы осуществляли надзор за цифровыми транзакциями. Такие законы нужны.
И самое главное, что я хочу сказать, последнее: будут продолжать возникать споры, и нам нужно продолжать иметь возможность их разрешать. Муниципальные суды не могут это делать, у них нет юрисдикции, а сделки через интернет безграничны. Так что нужен консенсус (и такой консенсус есть среди юристов), нам нужен новый, другой арбитраж, который не будет находиться в каком-то одном, конкретном месте, он должен быть трансграничным. Это необходимо, чтобы международные арбитражные учреждения, в том числе российские, работали с разработчиками программного обеспечения, такими как Дейв (Вайсэр), чтобы они могли выработать протокол и всё это заработало.
А.Серебряникова: Так что, юристам, для того чтобы собирать доказательства из смарт-контрактов, нужно осваивать программирование?
Ф.Ксавьер: Да. Я думаю, что это принципиальный навык, которым юристам сегодня необходимо владеть, если они хотят участвовать в этой сфере деятельности.
В Сингапуре ведётся огромное обсуждение по биткойнам. В частности, говорится о том, что юристам необходимо знать и компьютерную науку в целом, и технологии, потому что без этого сейчас никуда, и это верно. Отчасти проблема вот в чём: многое из того, что связано с процессами и кодировкой, очень конфиденциальные вещи. Поэтому, безусловно, очень большое беспокойство вызывают открытые судебные слушания. Необходимы в этой связи конфиденциальные слушания. Юридическая профессия сегодня такова, что нужны юристы, которые будут понимать криптовалюты.
А.Серебряникова: Я хотела бы передать слово Люси Бассли – человеку, который променял классическую юридическую деятельность в крупной компании Microsoft на компанию LawGeex, которая занимается разработкой искусственного интеллекта, чтобы облегчить работу юристов.
Расскажите, как Вы применяете технологии, насколько Вы верите в искусственный интеллект и где всё-таки граница между тем, что делают юристы, и тем, что делает ваша машина.
Л.Бассли (главный специалист по юридической стратегии компании LawGeex, глава компании InnoLegal Services PLLC, как переведено): Я действительно бóльшую часть своей карьеры проработала в Microsoft и говорю на основании личного опыта. Не только в США, но и во всём мире сегодня все корпоративные юристы сталкиваются с одним и тем же давлением. С давлением мы сталкиваемся всё больше, потому что должны выполнять больше работы, работы другой, потому что появляются новые правовые проблемы и вопросы. У нас не всегда есть достаточно времени. Не всегда есть и достаточное количество инструментов для того, чтобы нам помочь, и очень часто действительно к юристу мы обращаемся в первую очередь. Но технологии сегодня играют совершенно новую роль, и я работаю в компании, которая влияет на становление этой роли именно сейчас и которая действительно продвигает вопросы о том, что сегодня необходимо делать юристам, какова практика в праве (в США сегодня всё чаще возникает этот вопрос), какова реальная практика права, что не даёт другим специалистам помогать в процессе выполнения разных правовых задач, которые выполняют юристы и адвокаты каждый день, которые, возможно, даже не требуют степени в области права во многих случаях.
И технологии здесь играют огромную роль, в особенности в том, что касается продвижения в развитии искусственного интеллекта. И можно быть совершенно уверенным в том, что наша работа останется с нами ещё очень длительное время. Технология развивается достаточно быстро, она движется со скоростью света, но она будет двигаться ещё быстрее. Сегодня медленнее, завтра будет развиваться быстрее. Но даже при скорости технологий и инноваций, которую мы имеем сегодня, есть пространство и возможность для роста, и юристы играют огромную роль в этом процессе.
Во-первых, нам надо помочь научить машины, автоматы. Они не могут учиться сами, поэтому юрист сегодня включён в разработку и рост искусственного интеллекта. Но он не будет искусственно умён. Таким образом, юрист должен работать с машиной, с естественной обработкой языка, чтобы научить машину учиться, чтобы продукт получался лучше. Здесь нельзя заблуждаться. Конечно, роботы придут, но роботы не придут для того, чтобы занять наши рабочие места. Они будут – как и любой другой инструмент. Мы пишем сегодня e-mail, потому что это быстрее, чем традиционная почта. Я надеюсь, мы, может быть, даже прекратим использовать факс, потому что мы движемся всё быстрее и быстрее. Нет никаких оснований думать, что искусственный интеллект не сможет сыграть ту же самую роль в правовой профессии.
Что нас удерживает сегодня – это скорость инновации в праве. К сожалению, мы одна из наиболее медленных профессий, у нас медленнее приживаются технологические прогрессивные вещи. Сегодня мы не можем этого избежать, это будет происходить. Объём инвестиций в технологии и право сегодня больше, чем когда бы то ни было. Мы стали одной из последних профессий, куда наконец пришли технологии для того, чтобы произошли перемены. Мы знаем, что нам необходимо посмотреть этому в глаза, и не только потому, что таков сегодняшний мир, но также и потому, что нам необходимо работать лучше на благо наших клиентов.
В США очень многие смотрят на наш кодекс поведения, многие требуют, чтобы юристы знали и понимали технологии, чтобы юристы, адвокаты получали базовое технологическое образование, чтобы эффективно представлять интересы своих клиентов. В конечном итоге это и есть наша работа – эффективно представлять интересы наших клиентов. А это значит, что мы должны уметь пользоваться технологиями. Надо сказать, что ещё перед тем, как технологии заберут себе наши рабочие места, пройдёт очень-очень много времени – времени развития в профессии права, – для того чтобы мы умели работать с данными, процессами, делать более эффективными наши процессы, оптимизировать наши операции. Все эти слова очень часто звучат во всех направлениях бизнеса, которые нам знакомы. Но они до сих пор ещё не настолько прижились, не стали повседневностью в профессии права.
Развитие технологий влечёт за собой более широкие обсуждения в профессии права. Нам необходимо продумать, как мы предоставляем наши услуги, потому что право – это ещё и услуга, это не только консультация. У нас есть клиенты, которых мы стараемся обслуживать максимально эффективно, а делать это эффективнее без использования технологий мы не сможем. Поэтому я надеюсь, что развитие искусственного интеллекта будет происходить с такой скоростью, с которой мы справимся. Надеюсь, что эта скорость будет нам подвластна. Это сделает нашу профессию ещё более эффективной.
А.Серебряникова: Как Вы сказали, юрист – это всё-таки консервативная профессия в силу своей природы. Когда мы доверяем мнению какого-то яркого специалиста или профессора, мы опираемся на то, что мы знаем его и его практику. Вы предлагаете опираться на искусственный интеллект. Как мы сможем ему поверить? Что надо сделать для того, чтобы юристы поверили тому, что говорит или подсказывает искусственный интеллект?
Л.Бассли: Тогда надо спросить: почему мы доверяем себе? Мы доверяем только себе, мы все знаем, каждый юрист в этом зале знает, что в тот момент, когда мы смотрим контракт, мы понимаем, интерпретируем его так, как делаем это мы. В тот момент, когда кто-то другой видит текст этого контракта – и вы все это знаете по своему опыту, по практике, – это уже взгляд с другой стороны, мнение, о котором вы должны беспокоиться так же, как и о мнении любого человека, который сидит в зале рядом с вами, который интерпретирует его по-другому. Мы как люди даём себе право на ошибку. Мы даём себе право на плохой день, на день, в который мы торопились и не прочли внимательно каждую строку этого договора. Но по какой-то причине мы не можем доверять роботу, хотя есть данные, которые говорят о том, что роботы могут быть гораздо точнее, чем люди.
Нужно опираться на логику. Данные есть, и данные демонстрируют нам, что иногда машины, автоматы действительно работают с гораздо лучшим результатом, более качественно. Мне кажется, мы пришли к моменту, когда нам нужно это принять и оценить. Оценить это мы сможем со временем. И это ничем не отличается от того, чтобы перестать ходить в туристические агентства. Мы ведь доверяем технологиям, планируя покупку билетов. Мы доверяем технологиям в том, чтобы они доставили нас в итоге из пункта А в пункт Б.
Я думаю, мы сейчас в самом начале этого пути, но это случится.
А.Серебряникова: Очень интересный аспект Вы затронули. Точность, с которой машина может анализировать текст или кейс, против тех правил, по которым человек или юрист анализирует… Здесь я хотела бы задать вопрос Юргену Базедову, представителю классической школы права, президенту Института Макса Планка. Юристы делают свои заключения на основании учёта большого количества аспектов – не только формального права, но и моральных аспектов, этических, культурологических и так далее. Машина этого не учитывает. Как мы должны смотреть на кодекс этики юриста и как вообще профессия должна реагировать на те изменения, которые, по сути, неизбежны?
Ю.Базедов (почётный директор Института сравнительного и международного частного права имени Макса Планка, как переведено): Я не думаю, что мы сейчас можем точно предсказать, какого рода изменения ждут нас в будущем, что будет происходить в секторе предоставления юридических услуг. Конечно, изменения будут, но мы не можем предсказать какие. Однако мы абсолютно точно можем сегодня сказать, что юристам нужно будет адаптироваться. Должны быть какие-то рамки, какие-то этические нормы в разных странах, направленные на то, чтобы юристы адаптировались, если это будет необходимо. Мне кажется, что существуют определённые базовые функции в юридической профессии. Это краеугольный камень, на котором строится верховенство права в государстве. Эти функции во многом зависят от доверия клиентов к независимости и свободе юридической профессии, независимости от государства и, возможно, от некоторых очень влиятельных клиентов. Здесь нет ничего нового, тем не менее это показывает некую вневременную цель юридической профессии, которую необходимо держать в голове, когда мы говорим о сегодняшних изменениях.
Что мы наблюдаем в последние десятилетия? Существует определённая ориентация на рынок в секторе предоставления юридических услуг. Юристы должны следить за изменением спроса, должны развивать соответствующие бизнес-модели. Давайте посмотрим, что происходило в последние 30 лет с точки зрения эволюции профессии. Мы можем с уверенностью сказать, что в некоторых направлениях, собственно, никаких услуг юридического права не существовало. Например, спортивное право или потребительское право, иммиграционное право, право в области телекоммуникации, право в области потребления – огромного количества юридических направлений просто не существовало. Тем не менее в разных странах до сих пор говорят о каких-то юристах-одиночках, которые знают всё. Мне кажется, что спрос на юридические консультации в разных темах требует особой специализации и, в общем, определённой рекламы. Очень часто спрос клиентов касается нескольких направлений. Например, в случае слиянии компаний у вас есть трудовое право, коммерческое право, право, связанное с рынками капитала, налоговое право и так далее. Что нужно с точки зрения клиента? Нужно, чтобы была некая ассоциация, объединение какого-то количества специалистов.
Юридические отношения с иностранным участием также становятся всё более постоянным аспектом. В наших компаниях 10% юристов имеют иностранное гражданство. Это гораздо больше в сравнении с предыдущим поколением. И интернационализация как тенденция обязательно должна учитываться в юридической профессии. Более того, люди начинают в основном общаться на английском языке.
Коллективные иски в Соединённых Штатах уже много десятилетий использовались, и сейчас они начинают использоваться в Европе. Права сотен тысяч, а то и миллионов лиц защищаются одной юридической фирмой. И здесь требуются очень большие возможности по управлению.
Надо сказать также о том, что растёт роль инвестиций в информационные технологии, об этом говорили предыдущие выступающие. Необходимо учреждение компаний, регистрация земель, работа с управлением по коллективным искам. Но также нужно понимать, что юридическим компаниям требуются инвестиции, а это всегда очень сложная область, потому что здесь требуется регулирование закона.
Так или иначе, можно говорить, что юридическая профессия становится индустрией юридических услуг. Сегодня юристы должны предоставлять некую общую юридическую рамку по всей индустрии, но при этом помнить, какую важную конституционную роль они играют в обществе.
А.Серебряникова: Хотела бы задать Вам вопрос в контексте нашей дискуссии по цифровизации. Должны ли с этической точки зрения юристы или юридические фирмы предупреждать своих клиентов о том, какие современные инструменты они используют в своей работе для того, чтобы предоставить эдвайс?
Ю.Базедов (как переведено): Честно говоря, я не являюсь экспертом в области современных информационных технологий, чтобы точно сказать, до какой степени современные технологии могут вмешиваться в такие вопросы, как надёжность или привязанность юриста к клиенту. Потому что, конечно же, обязательно должны выстраиваться отношения доверия с клиентом.
Если юрист использует новые технологии, которые каким-то образом ограничивают эти возможности (или степень, до которой такие отношения возможны), то, конечно же, необходимо сообщать об этом клиенту.
А.Серебряникова: Теперь, переходя к вопросу о цифровизации нашей профессии, – как это встраивается в цифровую повестку, которой наше государство и руководство страны придаёт очень серьёзное значение и которую стимулирует.
Я бы хотела дать слово Максу Хаузеру из BCJ, чтобы он рассказал, как, с точки зрения консультантов, такие модели стимулирования – создание регуляторной среды или создание регуляторных песочниц, о которых говорил Дмитрий Анатольевич, – помогают развивать инновации и что является ключевым, чтобы успешно двигаться в этом направлении.
М.Хаузер (партнёр и управляющий директор московского офиса компании The Boston Consulting Group, как переведено): Я абсолютно уверен, что существует огромный потенциал и возможности для трансформации в России. Сегодня доля цифровой экономики в России составляет приблизительно 2%. В США это 6% или даже 8%. То есть Россия немного отстала.
Люси (Бассли) говорила о том, как медленно юридическая профессия трансформируется в глобальном смысле. Мне кажется, у России есть огромные возможности, огромный потенциал, поэтому нужно держать руку на пульсе. Время не упущено.
Позвольте использовать ближайшие несколько минут для того, чтобы рассказать, насколько интересные шансы у России, какие есть возможности.
Первое – это искусственный интеллект. Второе – регулирование использования данных. И третье – эволюция юридической профессии.
Прежде всего искусственный интеллект. Искусственный интеллект – это возможность объективизации юридических решений, которые способствуют повышению эффективности юридической профессии. Если мы сможем обучить робота, чтобы он принимал определённого рода решения, эти решения будут объективными, они не будут подвержены никаким внешним влияниям, не будут подвержены субъективности человека, и, наверное, это должны быть правильные решения.
Посмотрите на разнообразные рейтинги, в которых Россия присутствует, с точки зрения, например, верховенства права. Обычно Россия находится довольно низко в таких рейтингах. Поэтому давайте подумаем, как мы могли бы использовать здесь роботов для принятия юридических решений. Посмотрите, какой потенциал открывается здесь для нас. Можно сделать огромный рывок в том, как верховенство права укореняется в России. Конечно, если Люси будет продолжать заниматься алгоритмами, которые будут использоваться для искусственного интеллекта, чтобы их можно было контролировать, чтобы они были закодированы в этих чёрных коробочках, блэкбоксах, то эти решения, наверное, будут специальными, особыми робото-решениями. И здесь, мне кажется, нам, юристам, нужно будет справляться с тем, как управлять такими роботами.
Как искусственный интеллект сможет повлиять на профессию, уже говорила Люси. Френсис (Ксавьер) упомянул некоторые цифры из McKinsey, это очень важные цифры. Можно говорить, что 20, 30, 70, 80% юристов нам больше не потребуются или должны будут каким-то образом адаптироваться к изменяющейся реальности. Давайте скажем, 40%. Применение инноваций, участие в технологической революции, возможности для экспорта, как мне кажется, это огромный потенциал.
Люси возглавляет небольшой стартап. Сейчас много стартапов в юридической профессии, и все они не очень большие. Здесь нет «Уберов», здесь нет «Амазонов», но здесь есть также новые возможности для России. Так что вот он – искусственный интеллект.
Регулирование данных, использование данных. Почему я упоминаю этот вопрос? Дело в том, что это очень большая тема, она становится всё больше. И мне здесь потребуется буквально пять минут. В течение этих пяти минут пять миллионов e-mail будет отправлено по всему миру, будет сделано 20 млн поисковых запросов в «Гугле». Так что совершенно очевидно, что за эти пять минут огромное количество информации генерируется, пересылается друг другу. Это становится всё более траспарентным.
Мы можем посмотреть, что происходит в США, но мы знаем: то, каким образом это регулируется, может вести к различным скандалам. Мы знаем, что совсем недавно разразился скандал, связанный с использованием данных в «Фейсбуке».
Многие законы обеспечивают защиту интересов частных лиц. И здесь у нас ситуация, о которой глава «Дойче телеком» говорит, что в Европе настолько узко и жёстко защищаются данные, что есть много ограничений в работе. Поэтому возникает вопрос, а как Россия может стать более конкурентоспособной, как она может открыться ещё больше для использования данных, как можно сделать так, чтобы регулирование использования данных стало её конкурентным преимуществом. Что касается BCJ и наших оценок – если бы вы имели более открытое законодательство в этом отношении, то вы могли бы прибавить огромные цифры к ВВП, гораздо больше, чем 1%.
И последнее. Конечно же, юридическая профессия должна эволюционировать. Ей необходимо эволюционировать, потому что наступают новые времена, появляются новые темы, новые направления. Необходимо понимать, каким образом регулировать, скажем, ситуации, которые возникают в результате аварий с беспилотными автомобилями. Необходимо повышать квалификацию юристов, потому что невозможно просто взять и вычеркнуть 40% из юридической профессии. Конечно, это потребует подготовки, образования, усилий со стороны университетов. Но этого будет недостаточно, потому что перемены происходят очень быстро. И это станет задачей для России, для регуляторов в России.
Если вы посмотрите, как российские компании относятся к повышению квалификации на рабочем месте, то увидите, что российские работодатели в 10 раз меньше тратят на повышение квалификации своих сотрудников по сравнению со средней европейской компанией. В 10 раз меньше! Поэтому, если Россия хочет успеть за эволюцией профессии, то нужно будет менять всю экосистему – в том, что касается Правительства, различных компаний, и обязательно воспользоваться предоставляющимися возможностями.
А.Серебряникова: Безусловно, когда мы говорим о таком количестве изменений, которые влияют на нашу профессию, не говорить об изменениях в образовании нельзя. Поэтому я бы хотела предоставить слово Нику Алларду – декану Бруклинской школы права, который со знанием дела расскажет об изменении образования, о том, что значит учиться на юриста в XXI веке и каких специалистов нужно выпускать из юридических школ.
Н.Аллард (декан Бруклинской школы права, как переведено): Вчера в школе юриспруденции Петербурга я разговаривал с моим очень хорошим другом, деканом Сергеем Беловым, который в нашем обсуждении заметил, что я, наверное, больше юрист, чем математик. Четыреста лет этой великолепной, выдающейся школе права!
Я рад тому, что посещаю уже шестой юридический форум. Хочу поздравить и организаторов, и профессора с этой премией. Конкуренция была, и её ощущение и дух нам всем передались. Петербург, как известно, город прекрасных мостов, и этот форум тоже станет одним из мостов.
Я увидел, что члены нашего президиума с нетерпением смотрят в будущее, обсуждают его. Проблемы, наверное, возникают в том, что довольно трудно его прогнозировать, это будущее. Но нам необходимо мыслить прогрессивно и думать о том, что скоро нас ждёт впереди.
Как часто мы слышали комментарии типа: о технологиях я знаю мало, технологии я не очень-то люблю, технологии не хочу использовать. Нужно как-то выбраться из этой схемы мышления, в особенности в профессии права. Нам нужно адаптироваться. Но это не ново. Если бы мне нужно было выбрать какое-то одно слово, которым я описал бы будущие перемены в нашей юридической профессии, в юридическом образовании, это было бы слово «неизбежные». Юридическая профессия и те, кто занимается образованием в области права, всегда достаточно медленно адаптировались к изменениям, сопротивлялись изменениям. Тем не менее они тоже должны развиваться и меняться со временем, потому что стоять на месте и всячески держаться за статус-кво и за то, чтобы делать свою работу как всегда, мы сегодня уже не можем.
Постепенно происходят эволюционные изменения. Технологии врываются в нашу жизнь. Мы видим, как происходят огромные, тектонические изменения, мы начинаем понимать эти трансформации, которые нарушают каждый аспект нашей жизни, подвергают пересмотру абсолютно всё на этой планете, и практика права не исключение. Новые технологии, глобализм во взаимосвязанном, многонациональном, многокультурном, многоязычном цифровом мире, а также экономика, которая всё больше и больше сегодня ориентирована на потребителя, клиенты на рынке правовых услуг, которые требуют больше услуг за меньшие деньги, а также ожидание большей эффективности от того, как предоставлены юридические услуги, и ожидание того, что они будут предоставлены точно тогда и точно в том виде, в котором клиенты хотят их получить, сегодня являются неопровержимыми силами, которым мы не можем противостоять, которые необходимо в нашей профессии учитывать.
Это, может быть, прозвучит парадоксально, но такие изменения в праве не новы. Человечество всегда достаточно тревожно, обеспокоенно относилось к новым технологиям, тем не менее всегда выживало.
В 1816 году третий президент Америки Томас Джефферсон, великолепный юрист, будучи уже в возрасте, писал своему зятю: «Учреждения и законы должны идти рука об руку с прогрессом человеческого ума – по мере развития человеческой мысли, по мере просвещения человеческого ума, по мере того, как создаются новые открытия, обнаруживаются новые истины, меняются мнения. С изменением обстоятельств институты и учреждения тоже должны меняться, прогрессировать, для того чтобы соответствовать темпу времени». Это очень известное его изречение. Не делать этого – всё равно что требовать от взрослого человека, чтобы он носил курточку, которую носил в раннем детстве, или требовать от цивилизованного общества, чтобы оно продолжало жить в системе и режиме предков-варваров.
Президент Джефферсон был не только автором Декларации независимости и президентом Америки, он также был изобретателем, учёным. Он был музыкантом, поэтом. Он мог писать одновременно обеими руками, при этом в разных направлениях. Он был замечательный человек. Он полагал, что его самое любимое занятие – быть комиссаром по патентам, то есть человеком, который отвечал за анализ новых изобретений. Изобретения и прогресс неразрывно связаны. Сегодня правовые изменения происходят быстрее, более постоянно и всё более стремительно, чем когда бы то ни было. Это явление, этот прогресс и продвижение, достаточно нормальные для профессии юриста. Так, например, технология и автоматизация будут менять, модернизировать и даже уничтожать некоторые из направлений деятельности, столь привычные для юристов, которым за них платят.
Так, например, существуют публикации, где достаточно чётко прослеживается неясность понимания того, каким будет будущее для большинства профессий. Будут вещи, которые исчезнут из профессии. Будут такие вещи, как, например, простые исследования, или редактура, или проверка орфографии, проверка достоверности цитат, – это останется, но это могут делать и машины, автоматы. Но юристы всегда будут необходимы для того, чтобы делать то, что составляет три столпа профессии, а именно: анализ, консультирование и адвокация (защита прав). Это те самые три вещи, которые, мне кажется, всегда будут в руках человека, машина не сможет это отобрать. Но образование юридическое должно будет адаптироваться, как оно и адаптировалось со временем.
В 1790 году Джефферсон также посоветовал своему зятю изучать юриспруденцию, потому что это очень полезная сфера знаний. Он сказал: изучение юриспруденции даст тебе возможность стать полезным себе, принести пользу своему окружению и обществу.
Сегодня, в 2018 году, в каждой стране мира думают о том, как будет выглядеть будущее, работа. И всем хочется, чтобы их работа была достойной, осмысленной, чтобы она удовлетворяла и создавала какие-то положительные перемены. Для этого необходимо прислушаться к словам Джефферсона и задуматься о том, как изучение юриспруденции может помочь достичь этих целей. И поставить ряд целей, которые не мог себе представить даже наш третий президент – истинный гений.
Принципиальная важность и повсеместная актуальность права во всех областях и начинаниях сегодня больше, чем когда бы то ни было. Право будет играть принципиальную, центральную, определяющую роль в тех комплексных изменениях, которые мы видим, в вызовах, рисках и колоссальных возможностях, которые даёт нам наше время в области управления, политики, бизнеса, финансов, медицины, СМИ, науки и технологий, международных отношений, прав человека, творческих и исполнительских видов искусства, спорта, всех форм народной культуры и в самых разных аспектах нашей жизни.
Закон необходим для того, чтобы предвидеть новые границы инноваций, включая и беспилотные автомобили, и путешествия в космос – и для гражданских лиц, и корпоративного типа, – и угледобычу, и финансовые технологии, и блокчейн, и биоинженерию. И во всех этих областях прорывы будут опираться на право. Подойдём мы – самый страшный мой кошмар – и к безбумажному офису.
Сегодня в праве необходимо увидеть преимущество того калейдоскопа профессий, которые появляются в этом новом мире, мире закона. Это всё требует инноваций и очень лёгкой, мобильной мысли от специалистов в области права, которые сегодня и определяют XXI век.
Хочу заключить тем, что назову основные вызовы образования в области права, во всём мире юристов, которые будут работать на многоязычном, многокультурном, многонациональном рынке, где существуют определённые правовые проблемы. Я собирался сказать больше, но, пожалуй, пощажу вас и только кратко перечислю эти вызовы. Мне кажется, будет опубликована полная версия моих замечаний, выступления здесь, и, если кому-то интересно, вы сможете её прочесть.
Мы, те, кто в своих руках держит образование в области права, кажется, сегодня недостаточно адаптируемся к многоязыковой и многокультурной природе мира и к тому, как общаются рождённые в новом тысячелетии, молодёжь этого тысячелетия. Общаются они по-другому, не лучше и не хуже. Мы сопротивляемся этому, считаем, что они должны говорить на очень формальном правовом языке. Но реальность такова, что наши клиенты общаются, работают уже не так и не того ожидают от нас. Поэтому для тех, кто даёт юридическое образование, очень большой вызов – найти равновесие между тем, чтобы общаться так, как мир этого ожидает, но при этом так, чтобы сохранить основные профессиональные сферы ответственности и обязанности юриста, где им необходимо подумать, осознать, провести исследование, очень внимательно отнестись к материалу. Здесь очень много последствий, которые могут быть, если это всё не выполнить. Таким образом, очень многие проблемы связаны именно с языком.
Также меня беспокоят и вопросы доступа. Необходимо, чтобы правительство было легитимным, правление было легитимным. Юристы играют огромную роль и в правлении, и в том, как исполнять законы. Это верно для всех секторов нашего общества. Существуют сектора, которые недостаточно представлены. Если они продолжат по-прежнему быть недостаточно представленными, это делегитимизирует систему. Таким образом, правовая профессия должна быть открыта, доступна. Люди во всех частях наших стран должны иметь доступ к правовым услугам, люди самых разных сфер жизни, происхождения, контекстов.
Я обещал, что сделаю некоторые предположения относительно будущего. Таким прогнозированием я и хочу закончить своё выступление. Я буду говорить о 20-летнем сроке, потому что через 20 лет, если я и ошибаюсь, об этом никто не вспомнит. Через 20 лет американские факультеты права, такие как Бруклин, уже не будут конкурировать с Гарвардом, Йелем, Стэнфордом. Мы будем конкурировать с великими факультетами права абсолютно везде – с университетом Пекина, с его факультетом права, с факультетом права в Гуанчжоу, с Петербургским государственным университетом, с факультетом юриспруденции Московского государственного университета, с университетом Кёльна – с великими школами права. Это может показаться абсурдом, но это действительно так. Мир права сегодня всё более взаимосвязан, всё более многонационален. Если вы изучаете историю искусств или искусствоведение, вы можете получить, например, степень в Америке, а потом учиться в докторантуре в Сорбонне. В профессии права всё больше и больше будет спрос на людей, которые имеют международное, многокультурное профессиональное происхождение и формирование. Я могу ошибаться. Очень многие, возможно, скажут то же самое. Вполне возможно, что именно таким и будет юридическое образование через 20 лет. А может быть, и нет.
Также мы слышали очень пессимистические комментарии о будущем юристов. Мне кажется, что через 20 лет всё больше юристов будут выполнять более интересную работу и зарабатывать больше денег, чем они зарабатывают сейчас. Если обратиться к мировой истории, можно понять, какая самая древняя профессия. Это не то, что вы подумали, – это профессия юриста. Змей, наверное, был юристом, он убедил Еву, что знания – это хорошо, и поэтому она съела яблоко. На самом деле змей особо популярен не был, сказать, что его любили, тоже нельзя, но, пожалуй, он был первым юристом. Поэтому, мне кажется, в профессии права всё будет очень хорошо.
Что юристы делать не будут? Это то, с чем вполне может справиться машина. Также по большей части работа будет выстраиваться не часовыми ставками, а юристами, именно юристы будут определять компенсацию за объём работы, который они делают. Почасовая ставка – это очень нехорошо, мне кажется, это изменится.
И последнее мое предсказание. В будущем раздел между человеком и роботом будет стёрт, смазан. Может быть, даже сложится так, что ваш пульт управления будет таким маленьким, будет встроен куда-то, вшит в вас, у людей будут какие-то искусственные части. Это будет новый мир, который будет состоять не из людей против машин, а из хуботов: от human – «человек», и bot – «робот». Это будет некий гибрид, возможно.
А.Серебряникова: Спасибо большое, уважаемые дамы и господа, члены панели, за интересный диалог. Мне кажется, что мы пришли к выводу, что профессия юриста трансформируется, но она не исчезает. Я бы хотела в завершение попросить всех высказаться на тему, что юристы всегда должны будут делать, где нас никогда не заменят роботы. Так как мы говорим про будущее, что в будущем вы хотите пожелать новому юридическому сообществу? Дмитрий Анатольевич, у Вас есть ремарки?
Д.Медведев: Могу точно сказать: в чём роботы никогда не переплюнут юристов, так это в желании излагать свои мысли, разъяснять позицию, просто с удовольствием говорить. В этом плане мы всегда дадим любому AI (Artificial Intelligence – искусственный интеллект) сто очков вперёд.
Одна тема, которая здесь звучала, довольно любопытна. Вы спросили, с кем больше хочется работать бизнесу – с живым юристом или с роботом? Я бы сказал, что бизнесу вообще ни с кем не хочется работать – ни с живым, ни с роботом. Лучше обойтись без юристов. Но мир так устроен, что без нас не обойтись.
Во всех выступлениях, которые здесь звучали, были очень интересные позиции.
Мы все должны действовать максимально быстро. Господин Вайсэр сказал: нужно, чтобы по беспилотному транспорту обязательно в течение пяти лет регулирование появилось. Я могу вам твёрдо сказать, мы постараемся, чтобы в России это регулирование появилось в течение года. Почему? Это настолько опасная сфера, что, если её не отрегулировать, завтра просто на улицу будет не выйти: неизвестно, кто на тебя наедет – нормальный автомобиль или беспилотник. Действовать нужно исключительно быстро.
Я абсолютно согласен с тем, что господин Френсис Ксавьер говорил в отношении универсального характера новых инструментов, таких как смарт-контракты. Неважно, где это применяется, – очевидно, что это невозможно применять в одной стране. Если мы все на это дело идём, тогда это будет применяться по всему миру. Это невозможно делать изолированно, локально. В этом плане наши правовые системы ждут колоссальные трансформации.
Вопрос о том, верить ли искусственному интеллекту, когда ему верить – он из области риторических. Это вопрос чувственный: или верить, или не верить. В конечном счёте, по всей вероятности, искусственный интеллект, в том числе в области права, будет настолько распространён, что вопрос о вере ему не будет стоять. Мы просто будем исходить из того, что это данность.
Но не менее важным вопросом является этика. Насколько новая среда будет создавать этические проблемы?
Мне трудно сказать, как будут расширяться границы нашей профессии, что будет с ними происходить. Но совершенно очевидно, что определённые этические установки, ценностные установки и правовые принципы останутся всегда. Этому, скорее всего, и нужно будет учить студентов.
Слушая господина Николаса Алларда, который рассуждал о будущем юридической профессии, я поймал себя на мысли, что, когда я заканчивал преподавать – это было в 1999 году, – это был совершенно другой мир. Вроде бы совсем недавно это было, меньше 20 лет назад, но мир был абсолютно другим.
Не только студенты должны быть подготовленными. Преподаватели должны быть на высоте. Преподаватели ведь не обязательно должны быть умнее студентов, тем более что студенты обычно считают себя умнее преподавателей, но преподаватели должны уметь дать такой набор навыков будущему юристу, который будет носить универсальный характер, который позволит ему устроиться в будущей жизни, устроиться правильным образом на практике. И вот эта миссия юридической школы, юридической профессии и преподавания прáва, мне кажется, останется всегда, вне зависимости от того, каковы будут границы правовых систем и каково будет вмешательство искусственного интеллекта.
И последнее. Когда коллеги выступали, я думал: всё-таки почему машины не заменят юристов, почему искусственный интеллект не заменит юристов, если он столь всеобъемлющ, особенно если говорить об искусственном интеллекте новых генераций, универсальном искусственном интеллекте? Вот почему, мне кажется: потому что наша профессия – это не только набор знаний, алгоритмов, навыков. Наша юридическая профессия – особая профессия. Это не работа, это искусство. А искусство заменить нельзя. Особенно точно это понимаешь, находясь в стенах Эрмитажа.
