Дмитрий Медведев осмотрел выставку региональных проектов и встретился с участниками смены «Молодые учёные и преподаватели экономических наук».
Поездка Дмитрия Медведева во Владимирскую область. Всероссийский молодёжный образовательный форум «Территория смыслов на Клязьме»
Второй Всероссийский молодёжный образовательный форум «Территория смыслов на Клязьме» проводится с 27 июня по 28 августа и направлен на создание условий для самореализации молодых людей и формирование молодёжных профессиональных сообществ.
Форум состоит из восьми тематических смен, в которых принимают участие молодые депутаты и политические лидеры, учёные и преподаватели в области общественных и экономических наук, информационных технологий, межнациональных отношений, здравоохранения, молодые руководители социальных НКО и проектов, а также преподаватели факультетов журналистики и журналисты.
Всероссийский молодёжный образовательный форум «Территория смыслов на Клязьме»
Всероссийский молодёжный образовательный форум «Территория смыслов на Клязьме»
Всероссийский молодёжный образовательный форум «Территория смыслов на Клязьме»
Всероссийский молодёжный образовательный форум «Территория смыслов на Клязьме»
Встреча с участниками смены «Молодые учёные и преподаватели экономических наук»
Встреча с участниками смены «Молодые учёные и преподаватели экономических наук»
Всероссийский молодёжный образовательный форум «Территория смыслов на Клязьме»
Всего планируется участие свыше 8000 представителей практически всех субъектов Российской Федерации и ряда иностранных государств (Украина, Узбекистан, Беларусь, Кыргызская Республика, Казахстан, Приднестровская Молдавская Республика, Германия, Индия, Южная Корея и Вьетнам) в возрасте от 18 до 33 лет.
Образовательная программа форума включает проведение лекций, семинаров, мастер-классов и панельных дискуссий с участием ведущих федеральных экспертов и лидеров отрасли.
В рамках форума проводится конкурс молодёжных проектов (конвейер), на котором участники форума представят свои проекты.
Форум проводится Федеральным агентством по делам молодёжи совместно с Администрацией Президента Российской Федерации, Общественной палатой Российской Федерации.
Из стенограммы встречи с участниками смены «Молодые учёные и преподаватели экономических наук»:
Встреча с участниками смены «Молодые учёные и преподаватели экономических наук»
А.Батяйкин (выпускник Санкт-Петербургского государственного университета): Не так давно в Карелии произошла трагедия, в результате которой погибли 14 детей. Дети приехали туда по линии соцзащиты города Москвы. Естественно, перед этим был тендер. В связи с чем считаю важным спросить: не нужно ли менять критерии отбора либо сам процесс принятия решений о выборе победителя таких тендеров, содержащиеся в законе о государственных закупках?
Д.Медведев: Закон можно написать исключительно правильным языком, изложить содержание важнейших правил в нужной форме, добавить туда какие-то противовесы, систему балансов, установить строгую ответственность. Но работать ничего не будет, если тот, кто применяет этот закон, абсолютно не настроен на его качественное исполнение, относится ко всему формально, занимается только извлечением собственной выгоды. Вот это и произошло в Карелии. Правовую оценку действиям тех, кто оказывал эти туристические услуги, кто заказывал такие туристические услуги, даст следствие.
Что же касается самого закона, это ведь не первая его версия и, смею вас уверить, не последняя. И в эту версию, естественно, будут внесены изменения. Сейчас они готовятся, для того чтобы постараться минимизировать проблемы. Но одну позицию я всё-таки назову, имея в виду трагедию, которая произошла в Карелии. Наверное, нам нужно будет подумать в ряде случаев о том, чтобы электронные аукционы проходили менее формально.
А.Авдеева (Калуга, аспирант Российского научно-исследовательского института сертификации): Всем давно известно, что основным фактором развития экономики является научно-технический прогресс. Но, к сожалению, наука в нашей стране находится не на том уровне развития, который бы нам хотелось видеть. С одной стороны, научно-исследовательские центры занимаются развитием именно фундаментальных разработок, которые не всегда применимы на практике. С другой стороны, основная часть предпринимателей не готова внедрять инновации в свой бизнес. А с третьей, если посмотреть на затраты на НИОКР, то основная их часть вкладывается в оборонно-промышленный комплекс. Но есть ведь и товары народного потребления. Вопрос: какие пути развития научно-технической сферы Вы видите и чем мы можем помочь, чтобы развить эту сферу?
Д.Медведев: Если сравнивать наш научный потенциал с целым рядом других развитых стран, то, я считаю, нам есть к чему стремиться, потому что, например, по такому важнейшему показателю, как цитирование, многие наши науки не попадают в высокие рейтинги цитируемости в основных профильных изданиях. То же самое касается университетов. Вот мы боремся всё время за то, чтобы наши университеты вошли в двадцатку, пятидесятку, сотню. Да, это правильная цель. И мы на это деньги выделяли и дальше будем выделять. Но мы это делаем не ради того, чтобы в рейтингах отметиться, а просто понимаем, что это совокупная оценка того, как воспринимается наше образование за границей (притом что все рейтинги готовятся людьми, и в них объективного столько же, сколько и субъективного). Основные рейтинги университетов в значительной степени были подготовлены в системе англосаксонского, англо-американского образования. Дело не в том, что она плохая, она, наоборот, очень хорошая, но они заточены под их восприятие и целый ряд других университетов в этом смысле не видят. Поэтому всё зависит от системы оценок.
Мы и сегодня способны решать важнейшие задачи, связанные с развитием науки и «конверсией» достижений науки непосредственно в экономику. За последние годы мы создали целую систему институтов развития. Их часто критикуют, тем не менее они есть, они уже существуют. Проблема качества научных разработок, качества инновационных продуктов заключается в другом – здесь, я надеюсь, меня поймут те, кто собирается бизнесом заниматься или уже занимается, – проблема заключается в том, что у нас довольно значительный разрыв между самой наукой, научными достижениями и превращением этих научных достижений в прикладной результат. Коммерциализация научных разработок нам пока удаётся очень слабо в целом ряде отраслей.
Вы упомянули товары народного потребления. Здесь-то как раз это и проявляется. Технологические решения мы создаём очень высокие, но, как только нужно всё это превратить в конкретные изделия – товары, станки, сразу возникают проблемы.
Прежде чем к вам прийти, я прошёл по выставке. В одной из палаток – выставка достижений Владимирской области. И там был как раз представлен университетский проект. Что характерно, софт, конечно, наш, возможности этого софта, в целом программного обеспечения очень приличные, а само изделие – очки, матрица, чтобы смотреть, – всё, естественно, китайское.
Вот когда мы научимся соединять наши научные разработки с коммерцией, мы совершим колоссальный рывок вперёд, мы выведем нашу страну, нашу экономику на совершенно другой технологический уровень. Но это зависит не только от науки и от властей, это зависит и от самого бизнеса. Бизнесу должно быть интересно инвестировать в такие проекты, а государство должно создать условия, чтобы бизнесу было интересно вкладывать в стартапы, заниматься венчурным финансированием. Вот если такая система заработает, мы сможем вернуть себе самые передовые позиции.
Т.Давои (Челябинск, «Опора России», фермер): Сегодня идёт отток предпринимателей из малого бизнеса. У нас привыкли упрекать за это власть, налоговую систему. На мой взгляд, это в основном зависит от компетенции предпринимателя. Нередко человек хочет заниматься бизнесом, не имея представления, что это такое. Я занимаюсь разведением мелкого и крупного рогатого скота, и 80% моих проектов буквально три-четыре года назад были убыточными. Но сейчас мы уже более-менее успешны и вышли в плюс. Вопрос, а скорее предложение: нужно в систему среднего образования внедрить предметы по финансовой грамотности и предпринимательству.
Встреча с участниками смены «Молодые учёные и преподаватели экономических наук»
Д.Медведев: Нам нужно сделать всё, чтобы отношение к бизнесу в нашей стране изменилось, чтобы предпринимателей воспринимали как один из самых передовых слоёв населения, который работает во славу нашей страны. Вот эта задача является, на мой взгляд, ключевой.
В конце 1980-х – начале 1990-х профессия предпринимателя, работа в бизнесе воспринималась как важная и престижная. Может быть, это было связано и с тем, что в стране были довольно сложные экономические условия. В настоящий момент ситуация несколько иная. Нет, в бизнес идут – и малым бизнесом занимаются, и перейти в другую «весовую категорию» стараются, – но есть настороженность по поводу того, а какова будет позиция власти по отношению к бизнесу, каков будет бизнес-климат, отношение людей. По масштабам малого бизнеса у нас страна ещё очень далека от тех ориентиров, которые мы для себя наметили. Мы считаем, что 40–50% населения в нашей стране так или иначе должно быть связано с малым бизнесом, а сейчас это пятая или в лучшем случае четвёртая часть населения.
Мы должны сделать всё, чтобы наши граждане, люди в нашей стране со школьной скамьи учились уважать тех, кто зарабатывает деньги в бизнесе. Ничего в этом плохого нет, наоборот, это сложный труд, причём это рисковая деятельность, вы по себе это отлично знаете. Иными словами, просвещение на эту тему должно начинаться со школьных лет. У нас целый ряд программ, в том числе программ, которые Росмолодёжь реализует, но это делается на уровне уже более взрослых категорий людей. А в школе, я думаю, какие-то курсы вполне могли бы появиться. Давайте мы подумаем вместе с министерством образования. Наверное, это не должны быть общеобязательные курсы, а какие-то специальные, факультативные, курсы для профориентации должны быть. Только в этом случае мы сможем получить качественный малый, средний бизнес.
Р.Казаков: Я из города Кургана. Предприниматель. Сейчас у нас есть федеральная программа «Ты предприниматель», которая может оказать поддержку предпринимателям любых регионов нашей страны. Скажите, пожалуйста, на что молодёжи нужно в первую очередь обратить внимание, на какие сферы экономики? И чему нужно научиться, прежде чем начать свой бизнес?
Д.Медведев: Молодёжь – это самый, безусловно, творческий класс в нашей стране. Очевидно, что инновации, инновационный бизнес – это то, чем должны заниматься прежде всего молодые люди. И у нас масса примеров того, как молодёжь начинает создавать современные стартапы – открывать какие-то свои практики, сформировывать небольшие команды. Главное – просто обеспечить им необходимую систему поддержки. Такая система у нас есть. Не могу сказать, что она носит универсальный характер, но есть система институтов поддержки бизнеса, так называемых институтов развития. И вот через эти институты и нужно приобретать необходимые навыки.
Что же касается программы «Ты предприниматель», это действительно неплохая программа. Мы передали её администрирование Росмолодёжи. Там не гигантские деньги, но всё-таки это сотни миллионов рублей, которые могут использоваться и для подготовки молодых предпринимателей, и для того, чтобы они получили, так сказать, профориентацию и, по сути, открыли своё дело. Я надеюсь, что через эту программу пройдёт и какое-то количество людей, которые сегодня собрались в этом зале. Мы рассчитываем в общей сложности несколько десятков тысяч человек через эту систему пропустить. Но это лишь одна из возможностей, государственная возможность. Естественно, в принципе деньги можно и самим зарабатывать.
И.Ильянов (Нефтеюганск, Ханты-Мансийский автономный округ): Я начинающий предприниматель, глава крестьянско-фермерского хозяйства. Есть такой индекс простоты ведения бизнеса – doing business report. По его итогам в 2016 году Россия занимает 51-е место из 289 стран. Как Вы считаете, чего не хватает России, чтобы попасть хотя бы в первую десятку? Может быть, нужно попробовать перенять опыт тех, кто находится в топе?
Д.Медведев: Это неплохой рейтинг сам по себе, но его не нужно гипертрофировать. Когда мы начинали заниматься целым рядом программ, посвящённых улучшению делового климата, и Национальной предпринимательской инициативой, мы действительно были там во второй сотне. За короткий промежуток времени мы поднялись на 51-е место. Но опять же вопрос оценки. С одной стороны, 51-е – это не пятое. С другой стороны, это уже не 150-е. По ряду позиций мы существенным образом улучшили свои показатели, в частности по регистрации компаний, по некоторым вопросам, связанным с собственностью. По некоторым другим вопросам нам ещё предстоит сделать очень и очень многое. Главное, чтобы вы сами как человек, который занимается предпринимательством, ощущали эти благоприятные изменения на себе.
Когда мы создавали Национальную предпринимательскую инициативу, я сам провёл, наверное, до десятка совещаний, на которые приглашал не только коллег по Правительству, но и прежде всего самих бизнесменов. И спрашивал, стало ли лучше по каким-то направлениям – по таможне, по другим вопросам? Они говорят, да, вот по этому направлению стало лучше, а по этому направлению движения никакого нет. И здесь же присутствовали руководители ведомств. И вот это исключительно важно, когда предприниматель может напрямую адресовать свой вопрос руководителю ведомства и на прямой вопрос следует прямой ответ. В результате мы и поднялись на 51-е место. Я считаю, что это неплохо. Хотя у нас, конечно, ситуация не такая простая, как в Сингапуре или в Гонконге. У нас огромная страна – вы и сами живёте в таком знаковом северном месте, не так близко от Москвы. Я просто к тому, что нам нужно выровнять предпринимательский климат в масштабах всей страны. Это не очень сложно сделать в масштабах одной небольшой европейской страны или страны в Азиатско-Тихоокеанском регионе, но в масштабах России – очень непросто. Даже кадастрирование всей недвижимости, которым мы, например, сейчас занимаемся, требует огромного времени.
Иными словами, нам ещё предстоит большая работа.
Владислав (студент-магистрант, направление «Бизнес-информатика»): Было бы интересно услышать Ваше мнение по положительным и отрицательным аспектам участия России в ВТО. В сентябре этого года Правительство приняло решение во исполнение требований ВТО снизить таможенные пошлины на вывоз российской продукции, в частности сырья. Как Вы считаете, эта мера будет способствовать структурным реформам, которые провозгласило Правительство?
Д.Медведев: Думаю, альтернативы Всемирной торговой организации сегодня не существует. Не потому, что это какая-то идеальная организация, которая определяет основы международной торговли, делает это всё справедливо и правильно, а просто потому, что ничего другого, кроме ВТО, не существует. Именно этими соображениями мы и руководствовались, когда подавали заявку на включение в систему ВТО, – чтобы быть интегральной частью современного экономического миропорядка. Но быть такой частью – это предполагает, естественно, и возможности, и проблемы. Часть проблем вы назвали. Это существенное понижение пошлин, на которое каждая страна идёт, чтобы вступить на индивидуальных условиях в ряды Всемирной торговой организации. И мы этот путь прошли. Причём шли мы туда долго. Нас «держали в предбаннике», по-моему, почти 15 лет. (Чуть меньше держали Китай.) Не хотели принимать по разным причинам. Результат: я считаю, что мы добились условий присоединения к ВТО на порядок более предпочтительных, чем целый ряд других государств. Это первое.
Второе. Что даёт членство в этом клубе? Даёт возможность на одном языке разговаривать с другими государствами, даёт возможность требовать исполнения правил Всемирной торговой организации, даёт возможность судиться в случае, если наши интересы нарушены. Мы, кстати, этим пользуемся плохо. В ряде случаев нас, можно сказать, ущемляют, и мы только начинаем использовать практику обращения в суд при Всемирной торговой организации, для того чтобы отстоять наши интересы. И здесь дело государства – в максимальной степени защищать свой национальный бизнес с использованием процедур ВТО.
ВТО не идеальна, но это единственная универсальная площадка, которая определяет правила игры в масштабах всей мировой экономики. Но на ВТО пытаются совершить покушение. В частности, созданные – где-то на бумаге, а где-то уже практически в стадии реализации – проекты ТТП и ТТИП, по сути, являются альтернативой Всемирной торговой организации. Но здесь наша позиция – позиция Правительства, ведомств, которые этим занимаются, – заключается в следующем: мы не должны фрагментировать поле регулирования мировой экономики, потому что в этом случае получится, что мы окажемся отброшенными к ситуации, которая была 50 или 70 лет назад, и возникнут вот такие отдельные договорённости между государствами, которые не будут принимать в расчёт другие страны. В результате разрушится мировая торговля, а в этом никто не заинтересован. Ровно поэтому мы задавали и будем задавать вопрос различным нашим партнёрам и на Западе, и на Востоке – и европейцам, и американцам, и партнёрам в Азиатско-Тихоокеанском регионе: что означает создание этих новых партнёрств? Всё это должно делаться открыто и на базе основных принципов Всемирной торговой организации. Только в этом случае у подобных проектов, на наш взгляд, есть моральное право на существование.
И наконец, последнее. Все издержки, которые связаны со вступлением во Всемирную торговую организацию, конечно, должны смягчаться разумными решениями Правительства, властей, законодательными актами. Мы стараемся этим заниматься, хотя в ряде случаев это непросто. Приведу только один пример. Он касается сельского хозяйства. Нам, когда мы вступали в ВТО, всё время говорили: давайте вы поддержку сельского хозяйства доведёте до бросового уровня, и тогда это будет по-рыночному и всё у вас будет хорошо. Мы на это не пошли. Мы сознательно долго и жёстко пробивали систему государственной поддержки сельского хозяйства – такую, которая существует во всём мире. В результате, даже в условиях кризиса, который в настоящий момент, к сожалению, присутствует в экономике, у нас очень многие отрасли падают, а сельское хозяйство растёт. Это происходит в значительной степени благодаря тем решениям, которые мы когда-то отстояли при вступлении в ВТО.
Г.Курбанов (преподаватель Дагестанского государственного университета): Последние два года я являюсь уполномоченным экзаменационной комиссии по Единому государственному экзамену. Могу сказать, что в последние два года ЕГЭ у нас проводился на самом высоком уровне. Но задача на государстве и на нас, преподавателях, учителях, лежит гораздо бо́льшая – воспитание молодёжи. Однако получается так, что молодые учителя и преподаватели получают зарплату 5–10 тыс. рублей, в то время как силовые структуры, офицеры полиции получают 50 тыс. и больше. Я считаю, что наша задача не менее важная и ответственная. Тем более они работают с последствиями наших ошибок, а у нас есть возможность, если государство поддержит, искоренить причины.
Д.Медведев: Вопрос в том, что ты в жизни выбираешь. У меня тоже, когда я оканчивал университет, была альтернатива: можно было пойти в аспирантуру на небольшую совсем стипендию, а можно было – меня приглашали (я в общем неплохо учился) – пойти в прокуратуру или ту же самую систему МВД, и там сразу платили 250 рублей. Это были приличные деньги. Но я выбрал аспирантуру, поскольку считал, что для меня это важнее. Каждый человек в жизни выбирает то, что для него важно. Это первое.
Второе. Я уверен, что современный энергичный преподаватель способен не только получать заработную плату, которая ему положена по должностному расписанию, но и ещё что-то заработать. Когда я был молодым преподавателем, то просто очень много лекций читал, семинаров вёл, и в общем и целом мне как-то удавалось сводить концы с концами.
Конечно, мы не отказываемся от тех решений, которые связаны с повышением зарплат педагогам, преподавателям в университетах. Другое дело, что это невозможно сделать одномоментно, и должна быть разница – здесь, я надеюсь, вы со мной тоже согласитесь – между заработной платой ассистента, который только окончил университет, и заработной платой профессора, который уже много лет работает и имеет свою школу. Здесь должен быть разрыв, который создаёт конкуренцию, стимул для роста.
Но самое главное, ещё раз говорю, это личный выбор. Меня часто об этом спрашивают – и по учителям, и по преподавателям. Это призвание.
А.Островский (студент Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова): По оценкам экспертного сообщества, за период 2014–2017 годов из-за комбинации двух шоков наша страна может потерять около 600 млрд долларов. Это финансовые санкции и падение цен на нефть. По прогнозам МВФ, накопленные потери экономики за этот период могут составить до 9% ВВП. В этой ситуации становится очевидным, что нашей стране необходима новая экономическая модель. И такие модели предлагает, с одной стороны, Столыпинский клуб в лице Бориса Титова и Сергея Глазьева, которые выступают за целевую денежную эмиссию, за ограничение валютных операций, с другой стороны – Центр стратегических разработок в лице Алексея Кудрина, который выступает за урезание бюджетных расходов, делает упор на частные инвестиции. В Правительстве есть единое понимание, как должна выглядеть экономика завтрашнего дня?
Д.Медведев: Любые модели, которые разрабатываются экспертными группами, – это всего лишь модели. Их тоже не нужно возводить в абсолют. Вы привели в пример две команды моих товарищей, которые этим занимаются. Кстати сказать, между ними различий меньше, чем это иногда пытаются показать в средствах массовой информации. Действительно, несколько разное восприятие допустимости эмиссии и валютного регулирования, тем не менее базовый концепт, основанный на современном открытом рынке, и у Титова, и у Кудрина всё-таки присутствует, и присутствует в общем и целом приблизительно в одном направлении.
Правительство, в отличие от экспертов, вынуждено заниматься рутиной, делать это каждый день. И могу вам сказать, что мы в этих труднейших условиях, которые вы перечислили, просто не должны допустить разбалансировки экономической ситуации. Это, поверьте мне, несколько сложнее, чем описание той или иной экономической модели на бумаге. Я не в смысле того, что этим не нужно заниматься. Этим нужно заниматься. Но между проектами, между экономическими моделями и реальной жизнью всё-таки существует определённая разница. Это первое.
Второе. Эти два внешних шока, о которых вы сказали, то есть нынешние сложившиеся цены на энергоносители и санкции, к сожалению, носят долгосрочный характер. И любая экономическая модель, которая в настоящий момент готовится, должна исходить из предположения, что эти шоки сохранятся надолго. Но в этом есть и некоторые плюсы, которые вам как экономистам, я уверен, понятны. Мы вынуждены трансформировать модель нашей экономики. Мы, по сути, впервые за последние 15 лет (может быть, даже больше) можем, не обращая внимания на тренды нефтяных показателей, заниматься нормальной диверсификацией экономики, созданием нормальной структуры нашей экономики, заниматься тем, что сегодня принято называть импортозамещением. Что приносит свои плоды. Не так быстро, но приносит. Например, в сельском хозяйстве – быстрее, в области промышленности – медленнее, оборонка тоже по своим законам живёт, тем не менее результаты там есть. Поэтому, находясь в тисках внешних шоков, структурных проблем, которые существуют в нашей экономике исторически, мы вынуждены – я имею в виду Правительство Российской Федерации – просто удерживать ситуацию, не допуская разбалансировки ни бюджетной сферы, ни социальной сферы. Смею вас уверить, это не очень простая задача, потому что даже сам процесс подготовки бюджета в настоящий период требует колоссальных усилий: это бесконечное согласование позиций ведомств и необходимость сохранения приоритетов. Понимаете, ведь в модели мы можем очень неплохо описать, каким образом какие реформы проводить, но когда встаёт вопрос, что нам делать с зарплатами и пенсиями, экономическая модель уходит на второй план, и мы вынуждены принимать решения просто для того, чтобы не дать экономике свалиться в штопор, чтобы люди не почувствовали на себе неблагоприятных изменений даже в условиях сохраняющихся внешних шоков. Поэтому, я уверен, программы будут готовиться, ну а мы работаем, для того чтобы экономика развивалась даже в непростых внешних условиях.
