Совещание.
Вступительное слово Дмитрия Медведева
Доклад Михаила
Котюкова о мерах государственной поддержки молодых исследователей и аспирантов
Сообщение президента Российской академии наук Александра Сергеева
Сообщение заведующего лабораторией Института общей физики имени А.М.Прохорова РАН Алексея Богача
Сообщение директора Физического института имени П.Н.Лебедева РАН Николая Колачевского
Сообщение директора Объединённого института высоких температур РАН Олега Петрова
Сообщение генерального директора Российского научного фонда Александра Хлунова
Сообщение председателя совета Российского фонда фундаментальных исследований Владимира Панченко
Заключительное слово Дмитрия Медведева
Дмитрий Медведев посетил Московский физико-технический институт
Дмитрий Медведев посетил Московский физико-технический институт
Дмитрий Медведев посетил Московский физико-технический институт
Дмитрий Медведев посетил Московский физико-технический институт
Дмитрий Медведев посетил Московский физико-технический институт
Совещание о развитии кадрового потенциала в сфере науки
Доклад Михаила Котюкова на совещании о развитии кадрового потенциала в сфере науки
Дмитрий Медведев посетил Московский физико-технический институт
Перед совещанием Дмитрий Медведев посетил Московский физико-технический институт в городе Долгопрудном Московской области, где ознакомился со студенческими стартапами и презентациями в рамках проекта «Физтех.Старт», осмотрел лаборатории нанобиотехнологий, робототехники и учебно-лабораторный корпус «Физтех.Арктика».
Московский физико-технический институт (Физтех) – ведущий российский технический вуз, входящий в 50 лучших университетов мира по естественным наукам и в 100 самых престижных университетов мира (по данным Times Higher Education), а также являющийся национальным центром компетенций в области искусственного интеллекта.
За более чем 70-летнюю историю Физтех стал альма-матер для 150 академиков и член-корреспондентов РАН, 6 тысяч докторов наук, 17 тысяч кандидатов наук. В МФТИ преподавали 8 лауреатов Нобелевской премии, а в 2010 году двое выпускников Физтеха – Андрей Гейм и Константин Новосёлов – стали нобелевскими лауреатами за «передовые опыты с двумерным материалом – графеном».
В настоящее время в МФТИ обучается 6483 студента по очной форме обучения. На бюджетной основе обучаются 89,8% студентов, доля иностранных учащихся – 11%. Университет обучает студентов по 7 специальностям и направлениям подготовки кадров по уровням бакалавриата и специалитета и по 13 направлениям магистратуры. Программы аспирантуры реализуются по 10 специальностям.
Общая численность работников университета - 4893 человека. Из числа профессорско-преподавательского состава учёную степень доктора наук имеют 550 человек (30,1%), кандидата наук – 778 человек (42,5%). Из числа научных работников учёную степень доктора наук имеют 94 человека (13,7%), кандидата наук – 312 человек (45,5%).
МФТИ насчитывает более 80 лабораторий, сгруппированных по приоритетным направлениям: технологии искусственного интеллекта, технологии освоения Арктики, технологии использования космоса, двумерные материалы и графен, квантовые вычисления и криптография, биофизика и геномные технологии.
В 2017 году в МФТИ был открыт Институт арктических технологий. Институт занимается тремя направлениями: телекоммуникациями (спутники, LPWAN технологии, телескопы, навигационная система), автономной энергетикой (ветроэнергетика, накопители энергии, топливные элементы, водородные элементы) и экстремальной медициной (клеточные технологии, экстренная помощь, арктическая телемедицина).
Из стенограммы:
Совещание о развитии кадрового потенциала в сфере науки
Д.Медведев: Мы сегодня собрались в Физтехе не ради того, чтобы просто посмотреть на развитие нашего ведущего университета, хотя, надо признать, это развитие очень хорошее, вдохновляет, а чтобы поговорить об одной очень важной проблеме – о кадрах в сфере науки и поддержке молодых исследователей. Тем не менее место имеет большое значение, потому что МФТИ – вуз легендарный, он был создан нобелевскими лауреатами, воспитал огромное количество талантливых людей и, что очень важно, остаётся одним из самых престижных технических университетов мира, опорным университетом для нашей страны.
Участники совещания
-
PDF
135Kb
Список участников совещания о развитии кадрового потенциала в сфере науки, 26 апреля 2019 года
В рамках национальных проектов мы выделили отдельный проект, который получил название «Наука». Конечно, мы регулярно встречаемся, обсуждаем эту тему с моими коллегами из Правительства, с представителями Академии наук, вузовской науки. Но внутри национального проекта «Наука» есть ещё федеральное направление – «Развитие кадрового потенциала в сфере исследований и разработок». Цель его совершенно понятная – создать для учёных все условия, необходимые для работы, привлечь в научные институты, в лаборатории талантливую молодёжь. На самом деле это задача не самая лёгкая, некоторое время назад она вообще для нашей страны была весьма и весьма сложной.
Почти 44% всех российских исследователей сегодня – это люди, которым нет пока 40 лет. Это число в последние годы довольно серьёзно выросло. По данным, которые у меня здесь зафиксированы, у нас было где-то 35%, на 10% за последние восемь лет эта цифра поднялась. Но, конечно, нам нужно добиваться того, чтобы в целом молодёжь среди исследователей составляла больше половины. Здесь даже дело не в арифметике, хотя она, наверное, тоже показательна, а в том, что омоложение науки – это очень важная составляющая. А для этого нужно сделать всё, чтобы работа для молодых учёных в нашей стране была действительно привлекательной, престижной, чтобы для них создавались нормальные условия для жизни. Это, конечно, и зарплата, и, с другой стороны, для научного работника, для исследователя не менее важная составляющая – сами научные, лабораторные возможности. И третья составляющая – это социальные условия, включая такую важную тему, как жильё.
У нас действует система грантов на конкурсной основе для государственной поддержки молодых учёных, которую мы создали за последние 10–12 лет. Она не идеальная, и, наверное, в ней должно быть больше денег, но в целом эта система есть, она работает, и в 2018 году было выделено свыше 500 грантов. Наиболее успешные студенты, аспиранты получают государственные академические стипендии Президента, Правительства и различные именные стипендии.
По линии российского научного фонда с 2017 года реализуется Президентская программа исследовательских проектов, которая также предусматривает поддержку молодых учёных до 33 лет.
Гранты эти, по нашим условиям, достаточно приличные – до 30 млн рублей в расчёте на несколько лет. Российский фонд фундаментальных исследований в текущем году планирует выделить 1000 грантов на поддержку молодых перспективных исследователей-аспирантов.
К 2024 году доля молодых исследователей, которые уже имеют степень, должна составлять свыше четверти от общего числа. Это контрольная цифра, тем не менее она тоже важна как ориентир. Уже сейчас, то есть в течение этого года, создаётся 50 лабораторий, в руководстве которых не менее 30% молодых исследователей.
Рабочая составляющая – это важно, но бытовая составляющая не менее важна. Долгое время те, кто в нашей стране выбирал научную стезю, вынуждены были осваивать ещё и науку выживать. И, что скрывать, государство должно быть благодарно учёным и вообще всем, кто занимался наукой в те времена и остался верным своему делу, науку не бросил.
Сейчас задача другая. Нужно, естественно, заниматься и оплатой труда, но это не только зарплата. Уже не первый год мы выделяем жилплощадь, даём льготную ипотеку, жилищные сертификаты молодым учёным. Я помню, как это всё начиналось. Если не ошибаюсь, в 2010 году я давал указание, потому что тогда вообще ничего по молодым учёным не происходило. И тогда мы впервые с момента распада Советского Союза выделили довольно приличные деньги на квартиры для молодых учёных. Сейчас эта программа реализуется. За последние годы, с 2014 по 2018 год, было выдано 900 сертификатов на общую сумму 1,6 млрд рублей. Это надо продолжать делать. На это денег не должно быть жалко. Я обращаюсь и к коллегам по Правительству, и к Александру Михайловичу (Сергееву) как президенту Академии наук: давайте посмотрим и, может быть, финансирование по этой статье увеличим. Мне кажется, что в нынешних условиях это абсолютно необходимо.
Система поддержки должна быть эффективной и оперативной, прежде всего для того, чтобы учёный мог сосредоточиться на работе, а не бегать по кабинетам и собирать бумажки для решения проблем с жильём.
Прежде чем перейти к более подробному разбору всех этих моментов, я хотел бы послушать своих коллег, представителей Академии наук, молодых учёных, которые здесь присутствуют. Хочу сказать, что подписал постановление Правительства, которое уточняет устав Российской академии наук, задачи и функции. Речь идёт о расширении полномочий в вопросах, которые касаются разработки фундаментальных научных исследований на долгосрочный период. В устав внесены изменения, в соответствии с которыми академия готовит предложения, чтобы обновить содержательную часть образования в соответствии с приоритетами развития страны. Кроме того, с академией будут согласовываться решения по реорганизации и ликвидации научных организаций, которые входят в периметр интересов Академии наук. Эти решения приняты.
Давайте обсудим то, о чём я сказал. Начнём с более подробного обзора. Михаил Михайлович (обращаясь к М.Котюкову), не повторяясь, какие-то важные позиции по поддержке молодых исследователей и аспирантов обозначьте, пожалуйста.
Доклад Михаила Котюкова на совещании о развитии кадрового потенциала в сфере науки
М.Котюков: В рамках национального проекта у нас одна из целей – обеспечение привлекательности работы в Российской Федерации для ведущих исследователей и перспективных молодых учёных.
Мы исходим из того, что должно быть удобно, комфортно и престижно в России заниматься исследованиями и иметь возможность для самореализации. Неважно, останется в государственном учреждении работать молодой человек, исследователь, или перейдёт в частную компанию, будет там заниматься технологическим развитием, – система должна быть очень взаимосвязана.
В рамках национального проекта у нас есть три ключевых направления, которые должны позволить решить задачу притока в исследовательский сектор дополнительно более 30 тысяч человек за ближайшие пять лет. Это очень амбициозная задача, тем не менее я могу сказать, что мы уже сегодня в практическом плане эту программу реализуем.
Три важных направления. Совершенствование института аспирантуры: мы выработали совместные предложения, представление итоговой работы должно стать обязательным требованием. Татьяна Алексеевна провела совещание, и мы уже сейчас находимся в окончательном согласовании с ведомствами. Ведущие наши научные и образовательные организации, конечно, должны показать самый первый пример, как это будет практико-ориентированно, чтобы молодые аспиранты уже заранее понимали своё будущее место работы, и предмет их исследования, их аспирантской работы должен совпадать, в общем, с тем, чем они дальше будут заниматься. Такая практика сегодня уже нарабатывается.
Могу сказать, что для дополнительной поддержки
аспирантов будут запущены уже в этом году
программы предоставления грантов. Оператором будет Российский фонд
фундаментальных исследований, коллеги уже сформулировали
эту программу, провели обсуждение у себя, и в ближайшее время она должна заработать. Мы считаем, что с нового учебного года аспиранты уже могут получать
такие средства. По плану национального проекта 7 тыс. таких грантов должно быть
выдано в ближайшие пять-шесть лет.
Следующее направление, Вы о нём уже сказали, это поддержка перспективных исследовательских проектов. Мы также ставим задачу ежегодно увеличивать количество таких проектов: от тысячи уже в этом году и далее ежегодно с ростом, этим вопросом занимается Российский научный фонд, и там также уже все внутренние процедуры проведены, параметры этой программы определены. Важнейшая составляющая, если мы говорим про приток молодых исследователей, – у них должны быть рабочие места. Поэтому третье направление – это создание новых лабораторий. По планам национального проекта таких лабораторий должно быть не менее 900.
Уже на сегодняшний день мы провели первый пилотный эксперимент, такие лаборатории созданы в институтах Российской академии наук. Академия наук определила перспективную научную повестку для этих лабораторий. Руководители институтов смогли собрать коллективы, которые к этой повестке в практическом плане приступили. Минфин пошёл нам здесь навстречу. На Правительстве мы недавно рассматривали вопрос, приняли решение о выделении специальных средств на эти исследования из резервов Правительства, поэтому сейчас эти лаборатории уже запускаются в практическом плане. Часть руководителей лабораторий – здесь сегодня, за столом, я думаю, что они расскажут.
Также мы завершили межведомственные согласования порядка обновления научных приборов в ведущих институтах, и это будет вторая составляющая в создании таких новых перспективных лабораторий. Поэтому задачи нацпроекта сейчас в практическом плане реализуются, я думаю, что мы уже в ближайшее время будем иметь позитивные результаты.
Д.Медведев: Давайте обсудим это всё в менее формальном ключе, послушаем тех, кто является адресатами всех этих решений, – представителей науки, молодых представителей науки. Тем не менее я бы попросил, Александр Михайлович (Сергеев), несколько слов сказать.
А.Сергеев: Спасибо большое, Дмитрий Анатольевич.
Отдельное спасибо за подписание устава. Для нас очень важно сейчас работать с новыми полномочиями в таком новом поле.
Коллеги, задача, которая сейчас ставится, и Михаил Михайлович частично о ней сказал, ‒ это что мы должны существенно увеличить приток квалифицированных кадров в нашу науку. Проблема у нас заключается в том, что у нас из-за такого провала 1990-х годов сформировалась своеобразная «двугорбая» функция распределения по возрастам научных работников.
У нас есть один «горб» в районе 30 лет, а второй «горб» в районе 60‒65 лет. И в течение ближайших 10 лет вот эти люди, как бы такой вот золотой запас научный нашей страны, которые получили хорошее образование в Советском Союзе и не уехали за границу, они постепенно будут выходить из активной научной жизни. Это означает, что мы должны компенсировать это приростом молодых кадров.
Если сделать просто оценку, у нас сейчас около 100 тысяч научных работников остепенённых ‒ это кандидатов и докторов наук. Если взять средний возраст активной работы в науке (около 40 лет), мы с вами увидим, что 2,5 тысячи на выходе из аспирантуры мы должны обеспечить, но это при отсутствии всяких потерь.
Реально, конечно, люди уходят, это естественная убыль, поэтому самая консервативная оценка, даже если мы не ставим задачу выйти на среднее число исследователей на 10 тысяч населения, как это сейчас есть в Западной Европе или в Корее, мы по крайней мере 5 тысяч должны будем в нашей современной научной аспирантуре научиться с годами готовить. Это очень сложная задача, и здесь мы должны просто приложить все усилия для того, чтобы и обеспечить финансами, и обеспечить оборудованием, и вообще обеспечить правильный приток вот этих кадров, которые идут из школы и через университет.
Очень важным является то, что мы сейчас посмотрели по всей этой траектории людей, которые приходят в науку, где у нас потери, где у нас есть вот эти развилки, где мы теряем сильную молодёжь. Вообще говоря, надо начинать со школы, потому что действительно сейчас значительное число ребят, которых при всеобщем нарастании интереса к науке, мы тем не менее теряем, потому что не даём им достаточно специализированного образования, которое ориентирует на науку, на технологии, чтобы такие ребята шли в университеты.
У нас было предложение, которое и Владимиром Владимировичем тоже поддержано, о создании такого набора базовых школ. К ним приклеили название «базовые школы РАН», но на самом деле это, вообще говоря, школы, которые работают в регионах прежде всего, и там преподавание ориентировано именно на сильных ребят, с тем чтобы туда и поступали на конкурсной основе, и чтобы учитель там работал не на среднего ученика, а действительно на ученика продвинутого.
Если мы посмотрим дальше по этой траектории, у нас есть следующая развилка, ещё одна, на которую мы мало в последнее время обращаем внимания, ‒ это студенты второго и третьего года обучения. Дело в том, что ребята, которым 19 лет, с одной стороны, им уже вроде как нужны средства для существования, а с другой стороны, для науки они ещё не очень интересны, потому что они ещё знаний не имеют, чтобы работать в науке. Когда они приходят в магистратуру, понятно, в магистратуре за ними следят учёные, а вот этих довольно многих ребят на втором и третьем курсах уводят с этой траектории, потому что они…
Д.Медведев: Не потерять их в этот момент.
А.Сергеев: Да, они начинают зарабатывать на стороне, видят, условно, лёгкие заработки, а мы понимаем, что, чтобы вырасти в науке, надо учиться долго и трудно.
Может быть, здесь нужно обратиться к нашим высокотехнологичным компаниям. Нужны средства, чтобы ребята уже в это время поняли, что они нужны для науки и для технологий.
Третья развилка, это развилка, о которой мы сегодня много будем говорить, ‒ аспирантура. И я, конечно, должен поблагодарить Татьяну Алексеевну (Голикову), потому что как только она взялась за это дело, у нас сейчас началось продвижение, и в ближайшее время будет принято решение о научной аспирантуре.
И четвёртый момент ‒ это люди, которые благополучно прошли через аспирантуру, защитили диссертацию, и дальше встаёт вопрос очень существенный. Вот какой: а что, собственно, является и может быть для них «якорем», чтобы они остались у нас в стране? Они уже поездили по заграницам, посмотрели, как там прекрасно оборудованы лаборатории, или увидели, что там так же, как и здесь, так же нужно бороться за разные гранты. В результате, сравнивая вот эти ситуации, они в общем-то и делают нередко выбор в пользу отъезда отсюда. Нам что-то нужно предложить им такое якорное.
Я понимаю, что да, конечно, деньги, проценты ВВП ‒ это у нас всё будет нарабатываться со временем, но мне кажется, что мы всё-таки не до конца используем тот фактор, который мог быть якорным, ‒ это фактор жилья. Потому что если человек не озабочен сильно тем, что надо где-то деньги зарабатывать, а он в этой стране родил детей и стал завлабом, он отсюда никуда не уедет… За сертификаты огромная благодарность, в этом году, мне сказали, 278 млн рублей выделено. Наверное, надо расширить, тем более что сейчас ещё и вузы тоже будут участвовать в этом конкурсе, надо здесь побольше. Но, Дмитрий Анатольевич, у нас есть ещё два направления.
Первое направление ‒ это служебное жильё. Служебное жильё, в котором действительно молодые люди могли бы, скажем, 10 лет просто жить за оплату лишь коммунальных услуг, но при этом, если они имеют результаты, они становятся кандидатами, докторами наук, они становятся руководителями лабораторий, наверное, можно всё-таки для этих людей решить вопрос о том, чтобы им дальше это жильё было продано не по рыночной цене.
При нашем огромном массиве строительства, которое есть в стране, мы точно могли бы этих людей обеспечить в условиях жёсткого, конечно, контроля, регулирования, чтобы не было злоупотреблений. Но те, которые доказали, что они работают на нашу страну, и успешно, я думаю, что можно было бы этот вопрос решить о предоставлении ведомственного жилья в собственность.
Третье, по жилью. Вы знаете, сейчас пока не в Москве, но в Сибири ‒ в Томске, в Красноярске ‒ очень хорошо пошли ЖСК, потому что если у нас есть с Михаилом Михайловичем (Котюковым) земля, на которой можно это строить, это уже на 20% меньше стоимости (по меньшей мере 20%). Жильё у нас сейчас из-за изменения системы, потому что долёвки нет, ещё подросло в цене, потому что там проценты в банках надо оплачивать, а в ЖСК есть по-прежнему вот эта долевая часть.
В результате процентов на 40 получается дешевле жильё в ЖСК, и мы видим, что по молодёжи есть потребность, и пока по немосковским городам это дело пошло. Сейчас они (академическая молодёжь) написали Михаилу Михайловичу письмо о том, чтобы два участка, которые есть в черте Москвы, ближе к периферии, попробовать там такую форму ввести.
То есть мне кажется, что то, что точно есть в наших возможностях, в возможностях государства, якорное, ‒ это жильё. И любые возможности, которые есть: сертификаты, ведомственное жильё и ЖСК ‒ надо пустить на то, чтобы удержать людей.
Д.Медведев: Я могу сразу откликнуться на то, что Вы сказали. Я на 100% с Вами согласен. Когда молодой учёный выбирает, где работать, – есть разные, конечно, мотивы, соображения, какие-то личные моменты, – тем не менее это два фактора. Фактор номер один – это, собственно, научная составляющая. Если за границей эта научная составляющая на голову выше, чем у нас, что бы мы ни делали, человек поедет туда. Если он настоящий учёный, для него это понятное развитие. И этим мы будем заниматься, безусловно, и, собственно, все наши проекты по науке на это направлены.
Фактор номер два, и он ключевой, – это, действительно, решение жилищной проблемы. И здесь, как ни странно, у нас есть некоторые преимущества, потому что у нас есть такие государственные программы, которых за границей нет. Нас можно много ругать за то, что у нас государственного участия слишком много в разных местах и государство активно себя ведёт в каких-то сферах. Но эта история как раз о том, когда государство может помочь. И для того чтобы молодому исследователю за границей решить свою жилищную проблему – если он хочет, конечно, там жить, – ему нужно будет что сделать? По сути, войти в какую-то из ипотечных сделок, и всё. Просто получить ипотеку на достаточно стандартных условиях через банк.
Это тоже можно, но это всё-таки уже совершенно стандартная финансовая схема, при которой человек состоит в долговых отношениях с банком, обязан всё это гасить, есть там разные риски и так далее.
У нас же есть возможность эту задачу решать иначе – за счёт государственных программ. И мы это делали.
Я считаю, что как раз здесь наши конкурентные возможности в отношении талантливых молодых учёных терять не надо. Мы можем это сделать без ипотеки. Мы можем это сделать, решив эту задачу раз и навсегда и тем самым создав более привлекательные для молодого исследователя условия. Именно поэтому я в 2010 году это начал. И ещё раз хотел бы сказать: нам нужно подумать, как в эту программу – и по линии Российской академии наук, и по линии вузовской науки – «досыпать» какие-то дополнительные деньги.
Теперь давайте предложим высказаться другим коллегам.
А.Кудрявцева (заведующая лабораторией постгеномных исследований Института молекулярной биологии имени В.А.Энгельгардта Российской академии наук, лауреат премии Президента в области науки и инноваций для молодых учёных): Для меня как руководителя лаборатории и руководителя геномного центра это вопрос непраздный. По моему мнению, действительно, кадровый потенциал – это как раз то узкое бутылочное горлышко, которое мешает дальнейшему развитию науки. И вот какие моменты я бы хотела отметить.
Как уже было сказано, очень важно привлекать людей в науку, но ещё важнее их удержать. Действительно, надо отметить, что и Российский фонд фундаментальных исследований, и Российский научный фонд сделали просто колоссальную работу, и от всей научной общественности им просто орден можно давать.
Но вот чего действительно сейчас не хватает, и прежде всего тем самым молодым учёным на распутье – когда они могут стать руководителями в России или куда-то уехать, – так это компетенций в области управления.
Слово «менеджер» сейчас для ученого, особенно для старшего поколения, да и для младших, имеет скорее негативную окраску. И признаться, хотя я вроде как и ратую за приобретение таких компетенций, когда меня так называют, я тоже немножко нервничаю внутри. Тем не менее это очень важный навык. Я это чувствую на себе. Но я начала как раз развивать это в себе и пошла в РАНХиГС. И теперь я абсолютно точно знаю, могу сказать на своём примере, что это очень нужные знания и это действительно помогло бы дальше развивать науку.
Мы уже выделили довольно много денег. Но теперь надо расходовать их эффективно. То есть нужно перейти на следующий этап.
Вот, например, собираемся мы создать много лабораторий нового уровня, современных лабораторий, центров компетенций. Представляете, какую бы они дали эффективность, если бы их руководители получили базовые управленческие навыки? Безусловно, это должен быть яркий учёный, яркая личность. Но если бы у него были ещё соответствующие компетенции в области управления или по крайней мере хорошо обученный, по расширенной программе, заместитель, то это существенно бы увеличило его эффективность.
Глобально это принесло бы три основных результата.
Прежде всего мы повышаем эффективность траты государственных средств.
Второй пункт – это улучшение качества обратной связи. Потому что, если люди выходят с какими-то предложениями – законотворческими, например, – они обычно выходят с какими-то не очень реализуемыми идеями, поскольку не понимают всей конъюнктуры вопроса. Если бы они хорошо ориентировались, ну хотя бы как-то ориентировались, в законодательстве и понимали всю ситуацию, они бы уже приходили с чёткими, более качественно сформулированными идеями, которые можно было бы реализовать.
И третий пункт – это тот факт, что владение такой терминологией и понимание нормативно-правовой базы позволило бы лучше объединить учёных и представителей бизнеса. Потому что сейчас, несмотря на то что их активно пытаются сдружить, сделать так, чтобы они взаимодействовали (например, путём создания требований по индустриальному партнёру при выделении финансирования), всё-таки как-то эта идея не очень идёт.
Мне кажется, основная проблема в том, что на самом деле учёные просто не владеют пониманием того, как у них там всё в бизнесе организовано. И если бы у них хотя бы базовые такие навыки были, навыки и знания, то этот вопрос намного быстрее бы пошёл в гору.
Вторая тема, о которой я хотела бы сказать, касается защиты диссертаций. Насколько я поняла, дело пошло, и аспирантура у нас, надеюсь, вернётся, исследовательская именно, в своём более-менее прежнем виде.
У меня есть предложение вспомнить ещё одну очень хорошую традицию и возможность, которая существовала раньше при защите диссертации, – возможность защиты диссертации по автореферату, в том случае, конечно, если требования существенно повышаются. Требования, которые предъявляет совет. И особенно это касается защиты докторских диссертаций.
Это очень важно для молодых учёных, потому что формально вроде это и не надо и научная общественность готова принять такого человека, если она знает его, если он владеет компетенциями, если он известен, но как только речь заходит о включении в какой-то экспертный совет, например, попадании в Академию наук, естественно, без этого никуда. То есть это такая формальность, которую обязательно надо сделать. Но ведь это уже не обычный небольшой том кандидатской. Докторских не так много, они привлекают особое внимание, поэтому вы, конечно, не можете себе позволить написать огромный том и сделать его в плохом качестве. Это отнимает очень много времени, а если исследователь постоянно вовлечён в процесс, он не может найти эти три месяца, чтобы написать. Поэтому, если у него сильная и хорошая работа, было бы очень здорово вернуть такую возможность при повышении требований – защиты по автореферату.
Т.Голикова: По совокупности работ?
А.Кудрявцева: Да, по совокупности работ.
Д.Медведев: Это для разных научных специальностей по-разному.
Спасибо, Анна Викторовна. Я прокомментирую: в чём-то с Вами соглашусь, но, может быть, не до конца.
По поводу менеджерских навыков. Конечно, есть люди абсолютно в этом смысле счастливые и талантливые – и были, и есть, – которые состоялись и как учёные, и как администраторы. Хотя раньше, в советские времена, говорили, допустим, про того или иного человека из науки: это администратор от науки, а вот это – настоящий учёный. Тогда слова «менеджер» не было (это всё были буржуазные штучки), но смысл-то один и тот же, естественно. То есть человек, который занимается управленческими вещами. А есть люди, которые в себе эти качества счастливо объединяют.
Если говорить откровенно, мне кажется, что этими навыками обладать должны далеко не все.
Вот Вы говорите, что трудно, например, общий язык с бизнесом найти, если не знаешь основ законодательства, если говоришь на другом языке. Но я не знаю, надо ли нам учёных специально обучать всем этим составляющим. У меня самого юридическое образование, и я с бизнесом всегда на одном языке говорил. Но когда я думаю о том, что нам нужно каждого, например, хорошего учёного ещё обучить говорить на суконном, канцелярском языке, чтобы бизнес его понимал, я боюсь, что мы тем самым угробим науку. Поэтому, как принято говорить, Богу Богово, а кесарю кесарево.
Мне кажется, что нам необязательно всех учёных такими навыками наделять. Для этого должны быть люди, которые близки к науке, но занимаются административными вопросами, и вот они как ретрансляторы такого рода запросов, идей, коммуникаторы с бизнес-средой действительно должны быть, и таких людей нужно действительно растить, воспитывать. Те самые заместители или заместительницы, то есть люди, которые посвятили себя организации научных или каких-то прикладных процессов. Это что касается такого рода навыков и обучения.
Что же касается защиты диссертации, о которой Вы сказали. Здесь я полностью с Вами солидарен. Более того, я сам как-то проследил это, и мне в какой-то момент мои коллеги (Татьяна Алексеевна и другие) говорят: знаете, у нас сейчас аспирантура – это не научная деятельность (а я сам учился в аспирантуре), а образование. Я говорю: «Что за бред?»
Образование – это (неважно, Болонский процесс, не Болонский процесс) обучение в университете с получением диплома, одного или двух. Всё остальное, что за этими рамками, – это, конечно, уже наука. С этим связано, к сожалению, и падение качества кандидатских диссертаций, но это общая беда для всей страны. Это касается разных областей знания, особенно гуманитарных научных исследований.
Поэтому нам нужно, конечно, вернуть истинный смысл. Обучение в аспирантуре должно наконец вернуться к научной деятельности, и, действительно, результатом должна быть специальная квалификационная работа. А что касается докторской диссертации, Вы тоже правы: для состоявшегося учёного, причём молодого (ему может до 30 лет быть), необходимость обязательно написать толстый фолиант, чтобы сказали «он теперь доктор наук, с ним можно разговаривать», – это подчас ненужная или трудноисполнимая история.
В этом плане нам нужно вернуть какие-то ранее существовавшие возможности для признанных учёных такого рода работы готовить. Мне кажется, это абсолютно правильно, потому что, действительно, может не быть времени на написание докторской диссертации. Я, например, поэтому её и не стал писать, хотя абсолютное большинство моих коллег – люди остепенённые, доктора наук, а я всего-навсего кандидат. Я считаю, что нужно заниматься своим делом.
Е.Хоров (заведующий лабораторией беспроводных сетей Института проблем передачи информации имени А.А.Харкевича Российской академии наук, лауреат премии Правительства в области науки и техники для молодых учёных): Я хотел бы продолжить обсуждение темы по привлечению и удержанию молодых учёных в науке. В связи с этим хотел бы поделиться двумя предложениями. Первое касается молодых учёных-соотечественников. Я родился в Молдавии и российское гражданство получил в течение полугода после окончания бакалавриата МФТИ.
В 2016 году я получил премию Правительства Российской Федерации молодым учёным. У меня есть аспирант Дима Банков, который тоже учится в МФТИ, тоже гражданин Молдавии, очень талантливый парень, он тоже хочет получить российское гражданство. Однако той нормы, которая тогда существовала в законе о гражданстве, больше нет. В результате ему приходится получать разрешение на временное проживание. Он начал процедуру в 2016 году, до сих пор не дошёл даже до этапа подачи заявления о гражданстве. Хорошо, что у него есть брат с жильём, у которого он мог зарегистрироваться и начать эту процедуру. У меня, допустим, такой возможности не было. Если бы у Димы не было брата, он бы уехал не в Молдавию, а на Запад.
Вопрос: можно ли в связи с этим либо вернуть норму, которая была, либо дать какую-то другую возможность, чтобы выпускники ведущих российских вузов, которые занимаются наукой, которые хотят дальше заниматься наукой, получали российское гражданство упрощённо, без РВП, ВНЖ, в краткие сроки?
Второе предложение касается популяризации профессии учёного среди родителей школьников. Уже два года как вручение премии правительства Москвы молодым учёным проходит в форме концерта в Кремлёвском дворце. Это красочное мероприятие. Почему у нас есть концерты по центральному телевидению на День работника внутренних дел, День спасателя, но нет концерта на День российской науки? Это бы демонстрировало, во-первых, что заниматься наукой действительно престижно. Во-вторых, замечательные репортажи по поводу работ молодых учёных. Это значит, что заниматься наукой в России можно очень успешно. Россия предоставляет такие возможности.
Д.Медведев: Хочу у Вас спросить: Вы будете такой концерт смотреть? Просто любопытно. Я, например, очень редко смотрю эти концерты по профессиональным поводам.
Е.Хоров: Я телевизор вообще не смотрю в последнее время, но я обращаю внимание на другое – допустим, телевизор очень любит смотреть моя мама.
Д.Медведев: Это чтобы родителям было приятно.
Е.Хоров: Родители, да, конечно. Кроме того, понятно, что дети дома часто смотрят то, что смотрят родители.
Д.Медведев: Да, хорошо, когда в семье, например, один учёный – концерта нет в этот день, – а другой, например, полицейский, и в этот день можно посмотреть большой концерт. А если говорить серьёзно, по гражданству Вы абсолютно правы, это просто наше слабое звено сейчас. Все совещания проведены, коллеги мои проводили совещания. Нужно обязательно как можно быстрее подготовить упрощённый порядок получения гражданства, особенно для тех, кто учился в наших вузах. Но даже и вообще, чего тут проверять? Бывает, человек талантливый, но он оттуда приехал, там за ним приглядывают, смотрят, что он собой представляет, но здесь-то это уже состоявшийся российский специалист, получивший образование в российском вузе. Обязательно подготовим предложения, здесь никаких сомнений быть не должно, нужно отказаться от этой многостадийной процедуры и точно перейти к упрощённой процедуре в рамках закона о гражданстве. У нас такие возможности есть, и по целому ряду случаев мы такие решения принимаем.
Насчёт популяризации профессии я, собственно, всё сказал, так что комментировать не буду.
А.Гулин (заведующий лабораторией Института химической физики имени Н.Н.Семёнова Российской академии наук): Мне кажется, что привлекательность работы учёного состоит из двух факторов: первый – возможность реализовать себя, которая обеспечивается оборудованием лаборатории, а второй – зарплата.
Что касается зарплаты, я должен сказать большое спасибо Владимиру Владимировичу, потому что за последние два года я увидел на своём примере колоссальные изменения в положительную сторону. Также, я так понимаю, сейчас меры направлены на выделение грантов аспирантам. Это всё очень правильно, потому что в науке очень высокий вход. То есть, чтобы человек начал писать свои работы и получать за это деньги, он должен проработать в профессии как минимум пять лет. Поэтому очень важно привлекать денежные средства для аспирантов.
Но я хотел бы сегодня остановиться больше на втором вопросе – на оборудовании. Последняя покупка достаточно современного оборудования, которая была в нашей лаборатории, датирована 2011 годом – это восемь лет назад. Хотелось бы отметить, что в настоящий момент размер грантов РФФИ – 700 тыс. стандартный, РНФ – около 5 млн, они не позволяют совершать каких-либо крупных покупок оборудования. Хотелось бы видеть какие-то специальные программы или гранты именно на закупку оборудования.
Что касается зарплаты, есть положительная тенденция, не могу это не отметить. А что касается оборудования, которое необходимо для реализации кадрового потенциала, своих возможностей, – здесь, к сожалению, большая проблема. Я подготовил порядка пяти студентов уже к данному этапу своей жизни, и далеко не все они остались, к сожалению, в науке – именно потому, что не было возможности, не было оборудования, которое бы позволило им реализовать себя.
С этого года я стал заведующим вновь созданной лабораторией, и я глубоко убеждён, что нам удастся реализовать все намеченные цели и при помощи текущего оборудования, использовать центр коллективного пользования, в частности, но именно для эффективной реализации кадрового потенциала, который, поверьте мне, очень значительный, необходима материальная поддержка, поддержка в части оборудования. Я бы оценивал, что на мою лабораторию (там порядка 10 человек) требуется 20–30 млн в год в течение двух-трёх лет.
Д.Медведев: Я не могу ничего особенного отметить, я сам с этого начал. Это даже для учёного в чём-то важнее, чем квартира, потому что квартира рано или поздно появится, а если нет возможности себя раскрыть, какой смысл тогда даже эту квартиру получать? Во всяком случае по этой линии.
Мы планируем, естественно, обновление парка оборудования. В целом это идёт определёнными волнами. Вы упомянули 2011 год, у нас тогда были возможности определённые, мы тогда сделали это, потом сделали через несколько лет.
Но нам, конечно, нужно постараться создать такую программу – по лабораторному оборудованию, по научным объектам, – которая бы работала постоянно. И по мере необходимости приводила к обновлению этой лабораторной основы.
В настоящий момент коллеги готовят и программу, насколько я понимаю, и документ по линии Правительства на эту тему. Принесут мне на подпись – я, естественно, подпишу.
Но нам нужно создать такую систему, которая работать будет постоянно. Что, конечно, не исключает и других источников пополнения лабораторного оборудования. Я имею в виду, что государственные средства – это хорошо, это важно. Но есть и другие возможности, которые в успешных учреждениях зачастую тоже используются. Но это всё-таки вторичная история. Это вторичная история, особенно для Академии наук. В ряде случаев есть, конечно, и те, кто помогает, и договорные разные возможности. Но это всё-таки вторичная история.
Будем заниматься этим тоже обязательно.
А.Богач (заведующий лабораторией Института общей физики имени А.М.Прохорова Российской академии наук): Я являюсь заведующим вновь созданной молодёжной лаборатории в Институте общей физики Российской академии наук.
И хотел бы на примере этой лаборатории рассказать, как мы её создали, какие результаты получили, какие надежды вкладываем в это и какие проблемы волнуют молодых больше всего.
Лаборатория создана 29 декабря. Мы собрали по требованиям программы вновь защитившихся, то есть вновь брали на работу, потому что нельзя было брать из старых сотрудников. Взяли из вновь защитившихся, в том числе аспирантов, последних годов обучения и не только, устроили всех полностью на работу в рамках этой программы. Причём это действительно наша аспирантура – это не только ИОФ, это также кафедра МИФИ, и кафедра МФТИ есть, по-моему, МИРЭА тоже, один человек попал.
Все работают именно как научная аспирантура, то есть ведут научную деятельность и защищают реальные какие-то направления. Ребята все очень хорошие, мы отбирали лучших. Даже у аспирантов первых годов обучения минимум одна публикация в рецензируемых журналах, участие в проектах. Сейчас, несмотря на то что финансирование пока по административным, объективным причинам не дошло, средняя зарплата наших ребят порядка 100 тыс. Она, конечно, разная – в зависимости от человека. Это и деньги грантовые, потому что ребята активно участвуют в грантах РФФИ и РНФ, и деньги, которыми помог нам институт, пока не пришли целевые средства. Соответственно, ждём сейчас с нетерпением.
Как мы это дело организовали? Мы не оторвали их от их работ, не сделали так: в новое помещение с новым оборудованием. То есть фактически люди остались. Они работали по пяти ключевым направлениям. Но мы их объединили в новую тему, это по классификатору ПФНИ ГАН 43-я тема – «Нанотехнологии, нанобиотехнологии, наносистемы, наноматериалы, нанодиагностика, наноэлектроника, нанофотоника». Она очень обширная. Собственно, почему её выбрали? Потому что у нас есть оптика, причём как для применения и передачи связи, так и для лазерного применения. Есть и физика твёрдого тела, есть, соответственно, и медицина.
И решили этих ребят воспитывать одной группой – то, что называется синергией. Когда их брали, им предлагали это всё добровольно. Но одно из условий было: у вас будут каждую неделю семинары. И мы каждую неделю семинары проводили и проводим: сначала каждый рассказывает, что он делает, о своей работе, что он умеет. Ребята показывают конкретно, на чём они работают, в каком коллективе, что-то ещё.
А следующим этапом мы планируем попросить самых «матёрых» читать лекции. Я тоже буду, я самый старый сотрудник, заведующий, мне 38 лет, а все остальные моложе. А самых молодых, неопытных, будем заставлять выступать, в плане – советоваться, что не получается. Причём формат наших выступлений не «послушали, позадавали вопросы», а послушали, позадавали вопросы, пообсуждали и покритиковали. Критика – тоже обязательный пункт.
И вот, на удивление (даже не ожидал такой отдачи), ребята заинтересовались. Ещё когда нет, может быть, вокруг «матёрых» учёных, перед которыми стыдно задавать глупые вопросы… Действительно, появилось междисциплинарное взаимодействие, идеи появились. Когда сейчас ходим друг к другу на экскурсии, прямо ребята предлагают: а что если здесь сделать так, может быть, лучше?
Соответственно, те, кто оканчивает аспирантуру, с удовольствием остаются. Я видел на примере одного сотрудника. Он в принципе был не настроен оставаться в науке. Он очень способный, с хорошими результатами и библиографическими данными, и голова светлая. Просто элементарно зарплата. И когда он попал в этот проект… А, как я сказал, это клуб открытый, не закрытый, то есть мы сказали: «Ребята, не нравится – пожалуйста, выходите из этой лаборатории. Остаётесь в институте на другой позиции. Или не остаётесь, как хотите, берём другого». То есть ротации возможны. Он заинтересовался, стал активно работать, уже новые идеи появляются. То есть это действительно работает. И большое спасибо за эту программу, потому что это огромная возможность для института поддержать. Но, к сожалению, только 20 ставок нам дали. Тем не менее прямой такой профит есть с этой программой, несмотря на то что всего четыре месяца это всё работает.
С молодыми обсуждаю, что не нравится. Я ещё по совместительству председатель жилищной комиссии в своём институте. Поэтому непосредственно через меня все вопросы с жильём проходят. Сертификаты – отличная программа, большое спасибо. Минимум одному человеку в год в нашем институте достаётся жильё. Тем не менее этого, оказывается, недостаточно. То есть всё-таки хотелось бы служебное жильё – это предусмотрено новой программой, это обсуждалось.
Д.Медведев: Я скажу в конце по поводу служебного жилья.
А.Богач: Сейчас ситуация такая, что приходит новый аспирант в академическую аспирантуру и он должен заплатить 8 тыс. за общежитие, а стипендия у него – те же 8 тыс. Соответственно, когда он выбирает, идти к нам в академическую аспирантуру или, например, в какую-то университетскую (там всё-таки значительно лучше с ценой на общежитие), тут выбор становится очевидным, если ему сразу не говорят: «Мы тебе приплатим хорошенько, и всё будет из других источников». Эта проблема есть.
И конечно, когда люди там работают – даже, я говорю, есть люди, которые два-три года проработали, у них уже много наработок, это состоявшиеся учёные с хорошими библиографическими данными, с хорошей зарплатой, тем не менее они не могут купить себе жильё. Они не подходят по тем или иным пунктам: либо они не являются нуждающимися в жилье, либо нет стажа, либо элементарно какое-то время назад ухудшение жилищных условий. То есть по сертификату многие просто не проходят.
У Владимира Владимировича Путина и сейчас обсуждалось, что есть возможность в рамках 161-го ФЗ организовывать ЖСК. Это, конечно, очень бы сильно помогло. Когда мы проводили опрос по нашему институту, на служебное жильё у меня записалось два человека из 20. А на ЖСК… Причем я просил: «Ребята, подавайте, если вы действительно готовы вложить, это серьёзные деньги, это серьёзная работа. Там наверняка будут какие-то ограничения, нельзя будет сразу это продать. Это не бизнес, грубо говоря». Почти все из моей лаборатории записались, а по институту это 140 человек, половина из них младше 39 лет.
Видно, что ребята хотят заниматься наукой, что уходить не хотят. Жильё с моей точки зрения – это на самом деле основной якорь.
Касательно приборной базы: бесспорно, согласен, ребята жалуются, говорят. Причём как-то у молодых меньше понимание того, что вот сейчас этот лазер или гелиевый ожижитель, бешено дорогой, может накрыться, и тогда непонятно, что делать. Они больше жалуются, что невозможно купить что-то простое.
Д.Медведев: Это больше всего раздражает.
А.Богач: Вроде грант есть, вроде всё есть. Мне нужно купить какой-то реактив, химику…
Д.Медведев: Это как раз основная проблема.
А.Богач: И начинается: «А вот у нас есть при институте коммерческие организации, может быть, к ним обратиться, чтобы они купили, или выписать на зарплату, купить за наличные». То есть возникают из-за этого ненужные схемы. Но это тоже вопрос сложный, потому что эта зарегулированность не только в академической среде и не только в образовательной. Это общая проблема.
Вот такой у нас опыт. Считаем очень положительным, благодарны за него, конечно. Если бы поддержать молодых жильём, я уверен, что по крайней мере для нашего института кадровый потенциал мы бы себе создавали очень хороший.
Н.Колачевский (директор Физического института имени П.Н.Лебедева Российской академии наук): Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Действительно, ровно 10 лет назад Вы нас приглашали в президиум Академии наук, и мы тогда обсуждали тот же спектр вопросов. После этого был принят ряд решений, первая постдоковская программа в стране была запущена, вопросы с жильём. Конечно, сегодня ситуация изменилась, очень многое изменилось в положительную сторону. Запросы и вызовы стали больше и крупнее. Сегодня обсуждался целый ряд вопросов. Зарплата – вопрос на сегодняшний день, я считаю, в большой степени решённый. Да, инфраструктура, оборудование, нацпроект – в течение шести лет 50-процентное обновление приборной базы.
Что дальше люди захотят? Дальше люди захотят, простите, хороших научных руководителей, потому что это ключевой вопрос. Уже сейчас возникает очень жёсткая конкуренция между научными руководителями и студенты скапливаются в места, где наиболее выигрышные, приоритетные условия работы, что на самом деле даже определённые перекосы иногда вызывает, потому что таких мест действительно мало.
Дальше вопрос: как мы этих научных руководителей сейчас (их надо закладывать фактически сейчас в соответствующем объёме) будем выращивать, вытаскивать? Хорошо, есть ряд грантов в Российском научном фонде, которые позволяют это делать. Но это вопрос, на котором надо сфокусироваться. И здесь бы я не только на грантовую опирался идеологию. Дополнительные деньги – это всегда хорошо, удобно, и при этом, простите, директорам институтов не надо решать внутренних вопросов, зачастую очень конфликтных. Мы здесь должны параллельно с этой грантовой программой вести работу с государственными деньгами и госзаданиями (я говорю про академический сектор), которые тоже надо выстраивать примерно в той же идеологии, чтобы руководители лабораторий предпочтительно были люди выдающиеся, активные.
Через 10 лет мы будем жить в совершенно другой парадигме – возрастной и научной. Это неизбежно. И сейчас надо закладывать (может быть, это вопрос очень инерционный и непростой) дополнительные деньги, новые лаборатории.
Я похвалюсь тоже (все хвалятся немножко): в рамках майских указов, когда появились дополнительные деньги на зарплату, мы очень сильно, например, перегруппировались. Мы запустили 28 внутренних групп с расширением госзадания. Были мягкие ограничения по возрасту. То есть фактически мы даже предвосхитили идеологию этих новых лабораторий, и такой резерв на самом деле в системе Министерства науки и образования есть. Весь вопрос, как правильно этот механизм запустить? Потому что и это должно сопутствовать идеологии грантовой. Потому что когда есть новый ресурс – всегда удобно и просто. Это причём по внешним правилам, правила обычно хорошие, удобные.
Что касается жилья – полностью поддерживаю. Единственное – допустим, если опять же говорить про академический сектор, у нас были внутренние возможности заключать договора с ЖКУ РАН и так далее и фактически обеспечивать, может быть, не очень элитным, но бесплатным жильём аспирантов. Сейчас такой возможности чисто на формальных отношениях нет. То есть, даже если у организации есть деньги и мы готовы, так скажем, в рамках системы, в рамках министерства поддержать этих аспирантов, мы это делаем через какие-то довольно сложные механизмы, и это, на мой взгляд, неправильно, потому что это неэффективно.
Тоже, может быть, надо продумать, как внутри системы организовать… МФТИ предоставляет бесплатное общежитие для аспирантуры, и, конечно, хочется в академической аспирантуре какие-то похожие условия. Поэтому, если можно найти механизмы, я считаю, что это было бы целесообразно.
О.Петров (директор Объединённого института высоких температур Российской академии наук): Я представляю Объединённый институт высоких температур и хотел бы буквально несколько слов сказать о взаимодействии академической науки и университетов.
Ни для кого не секрет, что существует система Физтеха. Я объясню в цифрах, что такое система Физтеха. Если брать историю с 1990-х годов, эта система продемонстрировала своеобразную стрессоустойчивость. Мы посчитали, сколько через одну только базовую кафедру прошло студентов Физтеха и представителей остальных университетов через другие кафедры.
Для Физтеха эта цифра оказалась примерно в 10–20 раз выше. Результат этого сейчас отразился в составе дирекции. Я так, достаточно несерьёзно посчитал, сколько в дирекции Физтеха. Когда я приходил в Физтех – было 0, сейчас 80%. Всё это результат некой эволюции.
Александр Михайлович упомянул, что мотивирует студентов начиная с младших курсов. Для нас это второй и третий курсы. Для Физтеха, с одной стороны, такая программа уже была реализована, и эта программа получила название «Конкурс академических лабораторий».
Что она дала? Она дала возможность академическим организациям прийти через базовые кафедры с новым лицом в Физтех и, по сути, вовлекать и мотивировать студентов максимально рано.
Что здесь хотелось бы видеть? Наверное, два момента я бы обозначил.
Первый момент. Программа образования должна тоже строиться таким образом, чтобы дать возможность представителям академической науки через лекции, через общение со студентами второго и третьего курсов мотивировать их ещё и вот таким способом.
Второе – это продолжение линии на создание совместных лабораторий. Очень полезно. Это может быть не только в рамках Физтеха. Инициатива поддержана была за счёт программы Физтеха «Топ 5–100» и других научных фондов.
К.Фурсов (заведующий Отделом исследований результативности научно-технической деятельности Института статистических исследований и экономики знаний Высшей школы экономики): Сложно выступать ближе к концу, потому что многие важные вещи сказаны, и в той или иной степени все они, на мой взгляд, сегодня касались формирования качественной и плодотворной среды в науке. Это и социальная составляющая, и научная составляющая, это и возможность проводить новые исследования с использованием современного оборудования. То есть так или иначе мы говорим о создании комфортной и плодотворной среды для учёных.
Мы, кстати, пользуясь случаем, даже такой доклад сделали – «Деловой климат в российской науке». Я Вам с радостью его подарю.
Но я хотел бы обратить внимание на один сюжет, который почему-то ускользнул у нас сегодня в дискуссии. Он связан с развитием научной инфраструктуры.
В рамках национального проекта «Наука» есть отдельное направление, посвящённое развитию мегаустановок, установок класса «мегасайенс». Это исключительно важная, на мой взгляд, инициатива, которая позволяет объединить международные коллективы и сосредоточить внимание на действительно передовом крае исследований.
В то же самое время почему-то мы не обращаем внимания на то, что подобные масштабные проекты возможны не только в естественных и технических науках, но и в социальных. Удивительно, например, что экспертный совет европейской программы «Горизонт 2020», проводя ревизию крупных исследовательских инфраструктур мира, среди российских проектов выделил два. Один из них – это очень крупное панельное исследование домохозяйств (так называемый Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения), которое реализуется в стране начиная с 1994 года. Второй проект – это единый архив экономических и социологических данных. Потому что для социальных наук, в отличие от естественных, данные – это основа анализа.
Мне кажется, что было бы здорово подумать и в этом направлении. Может быть, в рамках одного из федеральных проектов уделить социальным наукам тоже некоторое внимание.
Д.Акимов (заведующий лабораторией Института комплексной безопасности и специального приборостроения «МИРЭА – Российский технологический университет», лауреат премии Правительства в области науки и техники для молодых учёных): Я хотел бы добавить и коллегу дополнить.
Я как руководитель лаборатории по искусственному интеллекту вижу, что молодые исследователи идут за руководителем, к какому-то руководителю приходят. Будем говорить, не хватает добавить статуса R&D не только лабораториям, но и кафедрам, и руководителям отдельным, которые уже доказали, что они могут вести эту деятельность.
Д.Медведев: А что нужно сделать?
Д.Акимов: Нужно создать какое-то, скорее всего, культурное, научное нововведение. Статус R&D получают не только лаборатории, но и кафедры, и отдельно проявившие себя руководители.
Д.Медведев: Понятно.
А.Хлунов (генеральный директор Российского научного фонда): Дмитрий Анатольевич, если помните, я в феврале к Вам обращался по поводу субсидии в рамках нацпроекта. Я хочу сказать огромное спасибо коллегам в Правительстве: постановление вышло, деньги пришли, проектный комитет все необходимые формулировки принял, и мы сейчас расплатились с более чем 1000 постдоков и более чем 600 руководителями молодёжных коллективов. Поэтому огромное спасибо.
Хотел сказать, что, объявив новый конкурс на молодых лидеров (это руководители научных проектов), мы получили статистику: те, кто прошёл два года грантовой поддержки по постдокам, активно участвуют в подаче заявок. То есть мы тем самым кадровые лифты, о которых речь идёт в федеральном проекте, реально поддерживаем.
Одно предложение. Запущен нацпроект, запущен федеральный проект. Перечислены были многочисленные мероприятия по поддержке молодёжи в науке. Они самые разнообразные – и стипендии, и гранты Президента, и участие фондов в этой поддержке. Есть региональные конкурсы, тоже огромных масштабов.
Мне кажется, стоит подумать в рамках реализации нацпроекта о том, чтобы прийти к неким единым подходам к экспертной оценке квалификации молодых учёных, экспертной оценке предлагаемых проектов и результатов, на которые они нацелены. На мой взгляд, это существенным образом повысит эффективность работы в науке, как, наверное, и эффективность бюджетных расходов.
Д.Медведев: Вы имеете в виду, какую-то единую систему использовать или что?
А.Хлунов: Есть уже принятая всем мировым сообществом система, на которой основывается экспертиза научных проектов, – это внешняя панель экспертов, это определённый порядок организации экспертизы, определённые требования к квалификации.
Дебатируется вопрос о необходимости принятия нового закона в науке. На мой взгляд, конечно, назрел вопрос о том, чтобы сформулировать, пусть даже не на законодательном уровне, но так или иначе, эти отдельные подходы к экспертной оценке, которые, наверное, были бы очень полезны и для Академии наук, которая сейчас развёртывает масштабную работу по экспертизе. Впрочем, к этому бы стремились и фонды, и многие субъекты бюджетного процесса.
И совсем короткое предложение. Говорилось о роли менеджеров в науке. У нас уже много лет действует программа, поддерживаемая Правительством, – «Управленческие кадры в сфере образования и здравоохранения». Если через запятую там добавить науку и найдутся замы, которые могли бы… Это в общем реализуемая вещь. Тем более что определённое количество управленческих кадров в здравоохранении, образовании подготовлено, они могли бы эту квоту отдать и науке.
Д.Медведев: Это то, с чего мы начинали, – по поводу того, что нужны менеджеры в науке. Вопрос, где их учить и как они будут работать. Можно, наверное, и там посмотреть.
В.Панченко (председатель совета Российского фонда фундаментальных исследований): Дмитрий Анатольевич, я хотел бы, наверное, начать со слов благодарности в Ваш адрес, потому что Вы возвращаете научную аспирантуру в наш научный ландшафт.
Многие мои коллеги, представители разных поколений, очень переживали по этому поводу и всячески обращались, в том числе и к Вам, с тем, что нужно вернуть (и для меня как председателя совета Российского фонда фундаментальных исследований, конечно, очень ответственная миссия), как-то начать возрождать.
Не могу не отметить, что это очень важный и нужный процесс. И он как новый процесс является некой новой миссией и для типичного выделения грантов по линии наших фондов. Потому что поддержка аспирантов и защита диссертации – это немного из разных плоскостей. Мы финансируем научно-исследовательскую работу. Грантодержатель отчитывается за свою работу. А диссертация – это сейчас довольно-таки сложный, зачастую бюрократический процесс. А иногда… Вот Вы привели пример, что были вынуждены отказаться от докторской диссертации, потому что слишком сложно. Это было делом чисто бюрократическим: материалы есть, но сложно сделать. А если это как параметр в отчётных документах, то это вообще тогда все деньги нецелевым образом потрачены окажутся.
Вот это очень важный момент, который нам вместе, видимо, предстоит проработать.
Я тоже поддержал бы коллегу, который выступал по поводу важности поддержки крупных центров мегасайенс, меганауки. По статистике нашего фонда, в среднем участие молодых учёных во всех грантах РФФИ – где-то 50%. Это десятки тысяч участников каждый год. В то время как в тех задачах, которые направлены на подготовку мегапрограмм, мегапроектов, принимает участие 62%. То есть мегапроекты очень привлекательны для молодёжи. Это подтверждает и международная статистика. Есть мировые карты науки, которые говорят, что критерий номер один, по которому среднестатистический учёный в мире выбирает место работы, – это принципиально новая экспериментальная установка, где он может проверить свои идеи, свои амбиции удовлетворить. И конечно, вопрос оборудования для нас очень остро стоит, его нужно решать. Мы тем самым автоматически поддерживаем молодёжь.
Хотел бы поддержать со своей стороны как человек, который тоже воспитал много аспирантов, то, что Вы сделали с жильём, – это прекрасно, это надо продолжать, это очень важно. Но мне также кажется, что кроме важных социальных задач нужно решать правовые проблемы аспирантов. Даже студент у нас имеет больше прав, как мне представляется, чем аспирант. Есть такие простые вещи...
Д.Медведев: Какие вещи?
В.Панченко: Льготная оплата, льготные билеты. Кстати, научная мобильность играет крайне важную роль. У нас есть такая программа, где мы поддерживаем мобильность молодых учёных, в первую очередь аспирантов. И если бы они имели возможность дешевле летать по России, это было бы очень важным для организации такой мобильности.
Д.Медведев: Коллеги, подведу некоторый итог. Мы все сошлись в том, какие базовые условия нужны, чтобы молодые исследователи оставались в России, работали, творили в России, обзаводились семьями, в общем, чтобы наша наука развивалась. Тем не менее кое-какие итоги я хотел бы подвести.
Я абсолютно согласен с новыми возможностями, которые предлагается развивать, это касается и так называемых базовых школ, и сохранения или закрепления студентов, и института аспирантуры. Действительно, нам надо вернуть первоначальный смысл аспирантуры. Повторяться не буду, но скажу: если с точки зрения льгот различного рода, возможностей аспиранты сейчас хуже выглядят, чем студенты (я не знаю, не готов сравнивать), надо это исправить. Очевидно, что аспиранты так же, как и студенты, хотя это уже научная деятельность, мы с вами определились, – очень часто не имеют постоянного источника дохода. В этом плане их материальный статус ничуть не лучше, чем у студентов. У кого-то может быть лучше, кто-то зарабатывает, кто-то нет, но в целом таким же абсолютно.
По поводу жилья, возвращаясь к тому вопросу, который является абсолютно ключевым. Давайте изыщем дополнительные деньги, потому что это то, что мы можем сделать в нашей стране и что отчасти в выгодном смысле отличает нашу систему решения таких социальных задач, применительно к науке, от иностранной системы. Наверное, надо посмотреть и с точки зрения возможностей, связанных со служебным жильём и общежитиями. Я думал по поводу того, что делать: выкупать это жилье, если, допустим, молодой учёный проработал какое-то время и хочет остаться, по какой цене (то, что Александр Михайлович говорил)? Мне кажется, если это служебное жильё в узком смысле этого слова, здесь надо идти по другому пути: надо менять его статус, переводить его в обычное жильё и передавать так же, как по сертификату передаём молодым учёным. По сути, менять его статус, вместо сертификата закреплять жильё за молодым учёным, который тем не менее уже состоялся.
Давайте продумаем эту систему, как это сделать.
В отношении жилищно-строительных кооперативов – тема хорошая, она ещё с советских времён существует, это был один из двух путей решения жилищной проблемы, который позволял накапливать определённые паевые взносы и за счёт этого решать эту задачу коллективным образом. Ничего плохого здесь нет, тем более что в нынешней правовой модели (в отличие, кстати, от советского периода) жильё, которое приобретено в жилищном кооперативе, становится сразу собственностью человека, который этим жильём пользуется. Я напомню – тут все молодые в основном: советские жилищные кооперативы отличались тем, что у владельца этой квартиры не было права собственности и он даже не мог её кому угодно завещать. Таковы были реалии того общества. Давайте попробуем этот эксперимент активно провести.
По проблеме оборудования, приборной базы. Я здесь тоже уже говорил: по мере возможности все финансы, которые будут у нас под рукой, мы будем направлять на это направление, на соответствующую статью расходов. Отдельно нужно заниматься – это вопрос даже не к учёным и не к Министерству науки и высшего образования, это вопрос скорее к Министерству промышленности – различными расходными материалами, которых очень много в зависимости от той или иной специализации и которые нужно обязательно создавать в нашей стране, потому что зачастую, мы сегодня об этом говорили, те же реактивы приходится из-за границы завозить. В советские времена не завозили. Надо постараться создать линейку импортозамещения там, где это возможно.
Аспирантское жильё – применительно к Академии наук: наверное, надо посмотреть, как здесь хотя бы выравнять возможности Академии наук и возможности, которые существуют в университетской науке.
Я не очень представляю, как этот статус в сфере НИОКР (R&D) отнести к самим руководителям. Но, если эта идея прозвучала, давайте проработаем. Если такая правовая модель возможна – пожалуйста. Это же касается и экспертизы, и некоторых других позиций, которые коллеги здесь обозначали и я себе пометил.
Это практически основной набор тем. Прошу моих коллег подготовить решения и протокол сегодняшнего совещания, потому что без него всё равно не обойдётся. Мы тут посоветовались. У нас есть, как известно, премии Правительства для молодых учёных. Наверное, есть смысл рассмотреть вопрос о том, чтобы их увеличить, потому что условия жизни меняются, есть и девальвация, и иные моменты. Поэтому, может быть, есть смысл их увеличить. Я прошу представить предложения. Скажем, на 100%, а там посмотрим, загадывать не будем. На этой позитивной ноте давайте наше совещание и завершим. Всем успехов!
