Дмитрий Медведев вручил изданию Почётную грамоту Правительства и ответил на вопросы генерального директора «Российской газеты» Павла Негоицы, главного редактора Владислава Фронина и корреспондента Владимира Кузьмина.
Интервью Дмитрия Медведева «Российской газете» по случаю 25-летия издания
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, 13 ноября Госдума начнет
рассматривать в первом чтении проект бюджета на 2016 год. Вы не раз называли
его жестким. Тем не менее, можете сказать, какие достоинства в этом бюджете,
помимо необходимой сбалансированности доходной и расходной частей. И второй
вопрос — нужен ли нам антикризисный план? Разных оценок от министерств и
экспертов было довольно много?
Д.Медведев: Всегда наши достоинства являются продолжением недостатков и наоборот. Когда говорят о жестком бюджете, это две стороны одной медали — в этом и его достоинство, и его проблема.
Достоинство в том, что это сбалансированный бюджет, с небольшим дефицитом в 3 процента. Почему это важно? Потому что, когда мы сохраняем такой твердый макроэкономический подход, мы понимаем, что живем по средствам, что способны сводить доходы с расходами, что у нас не происходит избыточного роста расходов, в результате не раздуваются необоснованные траты, не раскочегаривается инфляция. И, в конечном счете, это не бьет по интересам большого количества граждан и хозяйствующих субъектов. Поэтому сбалансированность — важнейший элемент государственной экономической политики.
Это нужно не министру финансов, который твердо отстаивает эти позиции в Государственной Думе или на совещаниях в правительстве, а это нужно всем нам. Если бюджет трещит по швам, как это было, кстати, в тот период, когда начинала работать «Российская газета», это оборачивается гиперинфляцией, обесценением доходов, зарплат и обнищанием людей.
С другой стороны, этот бюджет с трехпроцентным дефицитом позволяет нам решать все основные задачи. Прежде всего, выполнять социальные обязательства, которые мы приняли. Когда мы говорим о социальных обязательствах, мы почему-то забываем, как выглядят наши социальные обязательства образца 2015 года и, например, десятилетней давности. Я даже не про 1990-е говорю, когда все было тяжело и сложно. У нас их стало на порядок больше. Это наше завоевание. Но для того, чтобы все это обслуживать, мы обязаны создавать и необходимую доходную базу, отсекать неэффективные расходы, оптимизировать статьи бюджета. Поэтому, хотел бы отметить, даже этот жесткий бюджет все равно сохраняет свою социальную направленность. Достаточно сравнить бюджет 2016 года и, например, бюджет 2006 года. Кому интересно, можно поинтересоваться: объем социальных обязательств, количество различного рода выплат, мер поддержки экономики, социальной сферы все равно гораздо больше, чем это было в 2006 году. Хотя мы рассматриваем 2006-й и особенно 2007-й как последние докризисные годы, когда страна жила в относительно благополучном положении. Но и объем затрат у нас вырос. То есть, иными словами, считать, что бюджет жесткий и из-за этого страдает какое-то большое количество охраняемых государством интересов, было бы неправильно. И социальные обязательства, и основные вопросы развития промышленности, поддержки сельского хозяйства в этом бюджете учтены. Если говорить о сельском хозяйстве, то там вообще ни на йоту, ни на рубль расходы не снижаются, а только наращиваются.
Вопрос: А наука, образование?
Д.Медведев: По науке и образованию тоже практически все финансирование сохраняется, причем включая главные вопросы: на университеты, среднее и школьное образование, профессорско-преподавательский состав, деньги на рост заработной платы педагогам и сотрудникам университетов. Все это предусмотрено, так как вытекает из ранее принятых решений, включая указы президента и основные направления деятельности правительства.
Конечно, если бы ситуация была легче, мы, наверное, запустили бы целый ряд новых программ, а сегодня мы это сделать не можем. Но бюджет реалистичный и, в целом, социально ориентированный, потому что мы сохраняем все то, что было достигнуто за последние 15 лет, особенно в последние годы. Это я имел в виду, когда говорил, что проблемы или недостатки бюджета являются продолжением его достоинств.
Вопрос: Все-таки какие-то особые меры в виде антикризисного плана понадобятся на 2016 год? Или сам бюджет уже содержит эти моменты?
Д.Медведев: Все будет зависеть от развития событий. Я не открою здесь какой-то тайны — абсолютно очевидно, что в этом году мы живем по антикризисному плану. Скажу прямо: по антикризисному плану жить проще, чем в обычной ситуации. Почему? Потому что у тебя есть объем денег и рассчитывать особо больше не на что. Всегда в государственной деятельности мы ориентировались на то, что будут доходы будущих периодов: по итогам работы за полгода будут дополнительные деньги, и мы их переделим, направим на приоритетные или недофинансированные направления. Сейчас этого просто нет. В текущих условиях — низкие цены на углеводороды, сохраняющиеся санкции, — новые доходы не поступают.
В целом этот план сработал неплохо. Естественно, его все критикуют, потому что никому никогда не нравится кризисный период, но план сработал хотя бы даже потому, что целый ряд позиций нам вводить не понадобилось. И течение кризиса оказалось чуть более мягким, и другие меры помогли.
Интервью «Российской газете». С главным редактором «Российской газеты» Владиславом Фрониным, генеральным директором ФГБУ «Российская газета» Павлом Негоицей и корреспондентом «Российской газеты» Владимиром Кузьминым
Нужен ли план на следующий год? Посмотрим. Если ситуация будет ухудшаться, а мы как здравомыслящие люди, ответственные за экономическую ситуацию в стране, обязаны рассматривать и самые тяжелые сценарии, тогда, конечно, нам придется создавать и версию антикризисного плана на 2016 год. Если ситуация останется приблизительно такой же, как сейчас, а мы исходим из того, что в следующем году инфляция упадет до 7 процентов и возобновится экономический рост — кстати, небольшие признаки этого есть, — то в этом случае мы будем работать по обычному сценарию.
Вопрос: Попробуем в следующем вопросе оттолкнуться от заголовка в «Российской газете». Звучит он так: «Пентагон сдул пыль с военных планов». В последнее время все чаще приходится, к сожалению, слышать, что Запад уже на грани конфликта с Россией, что большинство мировых лидеров родились после Второй мировой войны и не испытали на себе всех тягот и ужасов войны. Насколько вы допускаете возможность трагического развития событий?
Д.Медведев: Мне бы не хотелось допускать такую возможность. Вопрос не в том, кто и когда родился. Из нынешних глав государств действительно очень немногие помнят этот период. Это не значит, что мы как-то все иначе относимся к трагизму военных событий, катастрофам военного времени. Планета пережила две мировые войны. Совершенно очевидно, что ничего подобного допустить даже в мыслях нельзя.
Да, сейчас не самая простая международная ситуация, но так, строго говоря, когда она была простой? Если говорить об отношениях нашей страны с целым рядом западных государств, то они действительно сейчас далеки от идеальных, они переживают довольно сложный период, некоторые даже поговаривают о второй «холодной войне». Но дело сейчас не в терминах, а именно в осознании того, что любой лидер государства, любой верховный главнокомандующий — президент или премьер-министр страны там, где это парламентская республика, — прекрасно осознают ответственность за подобного рода решения. Я думаю, что в XXI веке такой сценарий просто невозможен.
Есть довольно известная фраза Альберта Эйнштейна. Когда его спросили, какое оружие будет использоваться в третьей мировой войне, он сказал: «Я не знаю, какое оружие будет использоваться в третьей мировой войне, но в четвертой мировой войне будут использоваться камни». Он намекал, что третьей глобальной ядерной мировой войны человечество просто не перенесет, и в этом смысле, такие оценки остаются вполне актуальными.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, объясните парадокс. Чиновников в обществе чаще ругают, обещают не индексировать им зарплаты, внесен законопроект о том, что на пенсию они будут позже выходить, чем другие граждане. Можно еще целый ряд других причин назвать, которые делают профессию чиновника не самой привлекательной. В то же время очередь на государственную службу не уменьшается, а такое впечатление, что растет. Чем это объясняется, на ваш взгляд?
Д.Медведев: Целым комплексом причин. Если государство совсем слабое, то и в чиновники, как правило, никто не стремится, если иметь в виду нормальную мотивацию, а не криминальную. Я помню, в 90-е годы государство было гораздо слабее, и профессия государственного служащего не была актуальной. Я довольно много общался с разными людьми тогда, и, кстати, со студентами, которых учил: небольшая часть из них хотела построить карьеру государственного служащего. Хотя все понимали, что без чиновников — как бы их ни ругали — ни одно государство обойтись не может.
А вот в последние десять лет произошла известная переориентация ценностей. Почему? Потому что государство стало сильнее именно как политический институт. Естественно, такому государству необходимо большое количество должностных лиц. Еще раз подчеркиваю — государству необходим труд государственных служащих. Нельзя их уподоблять карьеристам, или тем более просто взяточникам, тем, кто пришел на государственную службу обогатиться. Государственная служба, как и любая другая работа, очень разная. Одно дело работать журналистом в маленькой сельской или районной газете, другое дело — в «Российской газете» или тем более возглавлять газету.
То же самое и с государственными служащими. Огромное их количество, это люди, которые работают за небольшие деньги и работают от зари до зари. У них тяжелый труд, много женщин на этой работе, и считать, что они выстроили карьеру на десятилетия вперед, нельзя. Они, скорее всего, на каких-то таких скромных должностях и останутся, но от этого их труд не менее полезен. Конечно, кто-то идет на госслужбу для того, чтобы сделать карьеру. Я тоже ничего в этом плохого не вижу. Это нормальная мотивация для современного человека.
Мы действительно приняли решение о том, чтобы не индексировать заработную плату государственным служащим. Это вполне объяснимо. Все-таки это не самая большая заработная плата в нашей стране, но и объективно не самая маленькая, особенно когда речь идет об определенном уровне государственной власти. Мы считаем, что государственные служащие пока могут обойтись без индексации. Хотя не думаю, что это понравилось всем государственным служащим.
В отношении пенсий. Эта тема была предложена мне как лидеру партии «Единая Россия» и председателю правительства во время моего выступления с отчетом в Государственной Думе. Мои коллеги по партии сказали: может быть, действительно рассмотреть этот вопрос, начинать с себя.
Понятно, что нам рано или поздно придется принимать решение о том, чтобы пенсионный возраст увеличивать — во всем мире растет продолжительность жизни, растет и возраст выхода на пенсию. Это объективный процесс. Только забегать вперед не надо. Поэтому мы пока решений никаких не приняли. Но уж если это делать, то начинать с тех, кто к этому морально готов. Исходили из того, что государственные служащие готовы трудиться дольше, чем некоторые другие категории граждан. Законопроект подготовлен, внесен. В нем предусмотрена этапность перехода к новому периоду выхода на пенсию в 65 лет для государственных служащих. Если вы думаете, что все государственные служащие этому обрадовались, то это не так. Опять же все зависит от того, какую позицию занимает человек. Для кого-то важно работать как можно дольше, сохранять свою профессиональную востребованность, и это не обязательно какие-то большие начальники. Это могут быть люди, занимающие вполне скромные позиции, но они хотят работать долго и деньги зарабатывать, и просто быть востребованными. Кто-то построил свою жизнь немножко иначе: думает о том, как в 55 или в 60 лет уйти на пенсию, заниматься внуками, ездить на дачу. И эта позиция заслуживает уважения.
Вопрос: Наша газета за 25 лет прошла путь от свинцового набора и линотипа до Интернета. Вы известный пользователь Сети, вашей аудитории может позавидовать любая газета. Вы или члены вашей семьи бумажные версии газет читаете? Как вы к ним относитесь?
Д.Медведев: Я читаю бумажные газеты, и, у меня нет никаких сомнений, что они в такой форме останутся. Есть определенное удобство в том, чтобы развернуть бумажную газету и почитать. Я читаю газеты, в том числе и «Российскую», например, за завтраком — у меня всегда на столе лежат свежие газеты, открываешь, читаешь. Удобно. Во-вторых, очень удобно, для меня, во всяком случае, читать газеты в дороге. Я это делаю в машине, вертолете, самолете, поезде. Это один плюс.
И есть второй момент, о котором вы отлично знаете как газетчики, как специалисты в этой сфере: когда берешь в руки газету есть еще тактильное ощущение, как и от книги,ощущение того, что это такое именно овеществленный труд, овеществленная информация. Когда ты смотришь это в цифровом виде, это тоже труд, но это немножко иначе ощущается. И в этом смысле я считаю, что все равно бумажные версии газет будут сохраняться. Да, в силу понятных причин не будет таких тиражей, какие мы помним в конце 80-х или начале 90-х годов, но, тем не менее, бумажную версию сохранять в каких-то пределах необходимо.
Вопрос: И хоронить рано.
Д.Медведев: Мне кажется, да.
Вопрос: Мы-то точно не хороним бумажную прессу.
Д.Медведев: И последнее. Есть люди, которые просто не любят и не пользуются электронными версиями, и мы тоже обязаны уважать их интересы. Ведется вот бесконечная дискуссия, когда полностью переходить на цифровое вещание в нашей стране по телевизионным приемникам. Переходить можно тогда, когда у людей закончились нецифровые приемники, а они сохраняются. Так и здесь. Если люди хотят читать газету в таком виде, мы должны уважать их выбор.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, СМИ всегда были и, наверное, останутся средством обратной связи власти и общества. Вам, как государственному деятелю, случалось принимать те или иные решения под воздействием прессы или после какого-то очень резкого выступления в каком-либо СМИ? Стало ли это мотивом для принятия того или иного решения?
Д.Медведев: Естественно, как и любой человек, получив ту или иную информацию, особенно острую, я на нее реагирую. Наверное, это правильно. Что же я был за руководитель, если бы все это спрятал куда-то, сказал: мы вернемся к этому вопросу попозже, на недельке! Поэтому очень часто и после газет, и после комментариев, которые получаешь в Интернете, после просмотра телевизионной программы, новостей, еще чего-то, я, чего скрывать, просто снимаю трубку телефона, звоню и говорю: вот написали или же рассказали сейчас о том-то и о том-то, это правда? Начинают рассказывать правда это или нет, свою версию выдавать. Если это какие-то особые обстоятельства, требующие незамедлительного вмешательства, то после такого звонка следуют указания аппарату подготовить поручение, и такое поручение издается, причем издается очень быстро. В этом смысле деятельность основных институтов власти, должностных лиц, тоже напрямую связана с деятельностью СМИ.
Вопрос: Вы увлекаетесь фотографией. Почему именно фотография? Какую роль она играет в вашей жизни?
Интервью «Российской газете». С генеральным директором ФГБУ «Российская газета» Павлом Негоицей и главным редактором «Российской газеты» Владиславом Фрониным
Д.Медведев: У каждого человека свой путь. Когда я начинал заниматься фотографией, это было еще все-таки определенное ремесло, потому что требовались навыки. Я начал, по-моему, в 11 или 12 лет в ленинградском Дворце пионеров, меня учили фотографировать. Естественно, был целый этаж этому отведен: негативы, реактивы, фотоаппарат мощный — «Смена-8М». Вот тот, кто умел снимать на «Смена-8М» на другой фотоаппарат точно умел снимать, потому что более простого аппарата не было, а с другой стороны, более сложного для того, чтобы поймать все, что нужно с точки зрения экспозиции. Поэтому для меня это часть жизни.
Я довольно долго не фотографировал, наверное, лет двадцать. Тогда видеокамеры появились, и все начали снимать видео, я тоже что-то снимал. А потом снова захотелось фотографировать, когда в Москву переехал. Я купил себе впервые пленочный Canon. Это, конечно, уже такая серьезная техника была.
А потом произошла цифровая революция, и теперь фотографируют все на все. Профессионалы занимаются этим и будут заниматься, а для меня это в известной степени способ отдыха, возможность запечатлеть какое-то интересное мгновение, благо я с интересными людьми встречаюсь и интересные места посещаю. Мне просто фотографировать не очень удобно, потому что с фотоаппаратом бегать не будешь. Так вот -из окна машины, из окна самолета.
Вопрос: Панорамных снимков больше.
Д.Медведев: Вот-вот, есть возможность с вертолета фотографировать. Поэтому возможность запечатлеть какую-то частичку своей жизни, доставляет мне определенное удовольствие.
Вопрос: Вашему сыну Илье уже 20 лет. Во всем ли он с вами согласен или приходится ли с ним спорить? Если да, то можете поделиться, о чем вы спорите?
Д.Медведев: Это новое поколение. Новое с точки зрения привычек. Мы с вами говорим про газеты, мы газеты привыкли видеть в бумажном формате. А они рождаются с планшетами в руках. Это не значит, что они газет бумажных не читают, но все-таки для них этот мир совсем свой. Если мне потребовалось какое-то время, чтобы в середине 90-х годов перейти с обычной жизни на компьютеризированную, то они с этим всем рождаются. С другой стороны, они такие же ребята, как и мы были. Поэтому я не считаю, что нынешнее поколение серьезно отличается от нашего поколения. Это любимая тема отцов и детей — какие мы были, и какие они. Об этом все поколения спорят. На самом деле, все равно люди остаются людьми, молодежь остается молодежью.
Мой сын со мной спорит по самым разным вопросам. Ну, по двум причинам. Во-первых, молодость вообще всегда упряма. Я себя отлично помню — всегда спорил с родителями по тем вопросам, по которым я бы сейчас и спорить не стал. Тогда мне казалось, что нужно обязательно свою точку зрения отстоять. И второе — он старается спорить иногда и по существенным вопросам, что, наверное, неплохо, потому что любой человек должен оттачивать свою позицию, аргументацию. Он учится на юриста, поэтому иногда со мной спорит даже по правовым вопросам, какие-то аргументы свои приводит, и это хорошо.
Вопрос: Дмитрий Анатольевич, вас знают как поклонника рока, но не приходилось слышать, какие любимые у вас книги, авторы? Можно спросить, что на полке у вас стоит из любимых авторов?
Д.Медведев: У нас с вами интервью крутится как раз вокруг юбилея газеты и различных форм чтения, которые существуют, вокруг источников получения информации. Когда сейчас говорят, что у вас на полке, я могу вам сказать по-честному…
Вопрос: Бюджет?
Д.Медведев: Нет-нет. Зачем же? Здесь, в рабочем кабинете, все ломится, естественно от документов — каждый день мне их приносят килограммами, их огромное количество.
Но вы же меня спросили про чтение. Это, конечно, не только официальные материалы. Я это не рассматриваю как чтение, просто обязан делать как должностное лицо. Что касается книжной полки — то книжки я читаю все-таки — к этому привык и не испытываю дискомфорта — в электронной форме. В чем здесь плюс? Можно сразу читать много книг. Потому что если ты от одной устал, не нужно что-то там лихорадочно искать какую- то другую книгу, особенно, если ты в дороге, — просто «кликнул» что называется в планшете, открыл и начал смотреть. У меня много разных книг и к некоторым из них я периодически обращаюсь.
Из того, что все время на полке, я бы несколько обозначил. Всегда есть какая-то классика, наша русская классика. Мне еще с детских лет всегда нравился Чехов, я до сих пор его продолжаю читать, причем делаю это довольно регулярно и каждый раз нахожу для себя что-то новое. Хотя считается, что Чехов довольно грустный писатель, но, тем не менее, это для меня такой источник вдохновения. Мне в детстве настолько понравилось читать Чехова, что я к своему удивлению таким еще совсем незрелым человеком — наверное, лет мне 14 или 15 было — прочитал все, включая переписку.
Это произведения Гоголя, который, конечно, тоже совершенно блестящий автор с уникальным для нашей страны стилем. Толстого я стал читать больше, нежели это было, например, в студенческие и школьные годы.
Интервью Дмитрия Медведева журналистам «Российской газеты»
Второй пласт касается современной литературы. Я тоже ее иногда почитываю, причем разную. Это может быть и детектив какой-нибудь, а может быть и что-то более серьезное. Из того, что недавно читал, были книжки Харуки Мураками. Я с 90-х годов начал читать этого автора. У него несколько книг вышло интересных. Последняя, которую прочитал, называется «1Q84». «Щегол» Донны Тартт, современные российские авторы – не так давно прочитал «Перевод с подстрочника» Евгения Чижова.
Кроме того, есть еще научно-популярная литература, которую тоже иногда хочется почитать. Не могу сказать, что я ее долго читаю, но иногда это делаю, в том числе и Стивена Хоккинга. Надолго меня не хватает, но я тем не менее добросовестно какое-то количество страниц прочитываю. Естественно, книжки по экономике и книги, посвященные современным политологическим изысканиям.
Так что у меня довольно большая полка, как вы говорите, по размеру, но, к сожалению, времени все равно не хватает.
