Из стенограммы:
Брифинг Татьяны Голиковой
Вопрос: Наша страна уже три месяца живёт в режиме коронавируса. Как Вы оцениваете прохождение этого сложного периода? Насколько эффективными оказались меры, принятые для борьбы с распространением новой коронавирусной инфекции?
Т.Голикова: 29 мая – это своеобразная дата, потому что три месяца назад в Российской Федерации был зарегистрирован первый случай новой коронавирусной инфекции – у российского гражданина в возрасте 30 лет, который вернулся из Италии. Это случайное совпадение, тем не менее, действительно, российские граждане уже три месяца живут в условиях новой коронавирусной инфекции, в новой сложной реальности. И конечно, должны ответственно относиться к себе, своим близким и своему поведению.
Эти три месяца были, с одной стороны, очень насыщенными, с другой – очень сложными. Внутри этих месяцев есть особые моменты, особые точки, о которых я бы хотела сказать, потому что они в некотором смысле предопределили нашу жизнь и внутри этого периода, и за его границами.
За два месяца до 29 февраля, то есть в конце 2019 года, Россия начала проведение всего комплекса противоэпидемических мероприятий, как только получила первую информацию из китайского Уханя о распространении там новой коронавирусной инфекции. Главный результат первого месяца работы, января, – это когда мы 19 января 2020 года на основе опубликованных китайскими исследователями данных о вирусе расшифровали его. Российскими учёными Государственного научного центра «Вектор» была создана тест-система (ПЦР-тест-система), которая была призвана выявлять новую коронавирусную инфекцию. Собственно, с этого момента началась наша подготовка к более серьёзной встрече с этим возбудителем.
Если говорить о сегодняшнем дне, в Российской Федерации зарегистрированы уже 17 ПЦР-тест-систем и 5 ИФА-систем. Все эти тест-системы – российского производства, они позволяют нам полностью закрыть территорию страны с точки зрения диагностики и создать независимость и безопасность в этой части.
Мы уже неоднократно говорили, что тест-системы нужны для того, чтобы своевременно диагностировать заболевание, – это ПЦР-тест-системы. А ИФА-тест-системы – для того, чтобы выявить, какое количество в популяции переболело и сколько наших граждан имеют антитела к новой коронавирусной инфекции, вне зависимости от того, находились ли они в лечебном учреждении или переболели самостоятельно без наблюдения врачей, то есть бессимптомно или в лёгкой форме.
Количество тест-систем, о которых я сейчас сказала, позволяет нам проводить порядка 10 млн определений в месяц. Это очень серьёзная цифра. И уже сейчас можно сказать, что по состоянию на сегодняшний день в России проведено более 10 млн исследований, а количество граждан, которые прошли эти исследования, составляет 9 миллионов 354 тысячи. Это серьёзные цифры, которые дают нам основания рассчитывать на то, что мы максимальное количество, которое возможно на сегодняшний день, выявляем.
Во второй половине марта 2020 года Россия вступила в активный процесс противодействия новой коронавирусной инфекции. Мы все готовились к негативному сценарию развития событий и потому, используя этот накопившийся резерв в два с половиной месяца, предпринимали усилия, для того чтобы подготовить систему здравоохранения. И, если на момент вступления в начало инфекции у нас было порядка 40 тыс. коек, которые были готовы принять больных, то сегодня благодаря усилиям всех регионов страны сеть, которая развёрнута на территории Российской Федерации, превышает 177 тыс. коек, из которых более 25 тыс. – реанимационные.
В борьбу с новой коронавирусной инфекцией сейчас вовлечено более 80 тысяч врачей, более 130 тысяч среднего медицинского персонала и более 53 тысяч младшего медицинского персонала. Многие из них были готовы к такой работе, многие проходили переподготовку в процессе, но очевидно, что эта большая армия наших врачей на сегодня сделала и делает всё возможное, чтобы спасти максимальное количество человеческих жизней.
К сожалению, в марте в России были зарегистрированы первые, пусть единичные, случаи смерти. Мы их регистрировали и начинали работу с вскрытиями больных, которые умерли, – пытались понять основные причины, которые привели к такому течению заболевания.
Безусловно, наш медицинский персонал нарабатывал очень серьёзный практический опыт, мы корректировали рекомендации по ведению больных и нарабатывали более эффективные методики, которые использовались в практической работе. Но, к сожалению, количество случаев и в абсолютном, и в относительном выражении продолжало расти. И чтобы остановить инфекцию (мы не стали здесь исключением), исходя из основного, базового принципа спасения человеческих жизней, Президентом страны, несмотря на всю сложность этого решения, 25 марта было принято решение о нерабочих днях в Российской Федерации. Нерабочие дни, как вы знаете, продлились с 30 марта по 11 мая. Это был, наверное, самый сложный период для всех, но примечательно то, что этот период позволил нам уже в начале апреля двигаться по ежедневному сокращению темпов прироста заболеваемости новой коронавирусной инфекцией. Уже к сегодняшнему дню, если считать от начала апреля, темпы ежедневного прироста выявления новых случаев в России сократились в 11,8 раза. На протяжении нескольких дней мы фиксируем ежедневный прирост на уровне 2,3%. Конечно, в абсолютном выражении это ещё большой прирост. Тем не менее Московский регион демонстрирует серьёзную тенденцию к снижению выявления новых случаев, несмотря на то, что количество тестирований здесь существенно растёт и продолжает наращиваться.
Какие ещё результаты я считаю важными для оценки периода самоизоляции, который мы прошли в интервале нерабочих дней? Первое – это увеличение доли бессимптомного течения болезни в 2,6 раза по сравнению с первой и последней неделей течения заболевания. Второе – это снижение удельного веса среднетяжёлых и тяжёлых форм инфекции в 1,4 раза. И наконец, третье – это снижение числа больных, которые нуждаются в интенсивной терапии, в 1,5 раза. Я привожу эти цифры для того, чтобы сказать, что это позволяет нам разгрузить систему здравоохранения – если не полностью, то всё-таки серьёзно уже разгрузить по отношению к апрельскому периоду. Тем не менее на больничных койках ещё в состоянии средней тяжести и тяжёлого течения заболевания находится достаточное количество граждан, которых врачи пытаются спасти на протяжении нескольких недель. И, конечно, нам очень хочется, чтобы эти люди были спасены. Потому что всё, что делалось, и всё, что будет делаться, ещё раз подчеркну, связано только с одним – со спасением большего количества человеческих жизней.
Хотя майские праздники и были для нас тревожными с точки зрения дальнейшего распространения заболевания, мы видели, что наступает этап стабилизации, который позволяет нам чуть приоткрыть возможности для смягчения ограничительных мер. Это произошло. Президент 11 мая отменил указ о нерабочих днях. Полномочия по введению ограничительных мер в зависимости от развития эпидситуации на территории конкретного региона были переданы главам субъектов Российской Федерации по согласованию с главными санитарными врачами регионов. Одновременно были выпущены методические рекомендации Главного санитарного врача о поэтапном ослаблении ограничительных мер.
Сегодня, 29 мая, мы видим, что коэффициент распространения инфекции в Российской Федерации меньше единицы. Мы каждый день наблюдаем за количеством прирастающих новых случаев и очень надеемся, что темпы прироста будут снижаться. Но хочу сказать, что снижение темпов прироста будет полностью зависеть от нас, от того, насколько дисциплинированно мы будем относиться к себе и своим близким. У нас впереди очень сложный и ответственный период.
Вопрос: Татьяна Алексеевна, что сейчас происходит со статистикой смертности?
Т.Голикова: Первые, единичные случаи смертности от COVID-19 мы начали регистрировать в марте. Они действительно были единичными и практически не повлияли на показатели смертности за первые три месяца года. В то же время апрель и май – сложные месяцы для России с точки зрения смертности. Здесь есть несколько обстоятельств, о которых я хотела бы сказать.
29 мая мы должны были бы опубликовать официальные данные по статистике естественного движения населения, куда относятся показатели рождаемости и смертности, браков, разводов и ряд других показателей.
Но в связи с тем, что дни периода с 30 марта по 11 мая были объявлены нерабочими и функционировали только сферы, которые обеспечивали жизнеобеспечение, в отдельных регионах страны органы записи актов гражданского состояния также не работали и, соответственно, не имели возможности вводить данные в систему «Единый государственный реестр записей актов гражданского состояния», которая ведётся Федеральной налоговой службой.
Принципиальным отличием России от других стран является то, что в России ведётся полицевой учёт всех рождений и всех смертей. И мы в принципе в режиме онлайн знаем, что происходит со статистикой естественного движения населения.
К сожалению, апрель не позволил нам эту работу довести до конца. Мы собрали всю ту информацию, которую имеем за апрель, но она пока является неполной. Безусловно, мы эту работу доведём до конца в самое ближайшее время и опубликуем официальные данные по статистике естественного движения населения.
А сейчас я хотела бы остановиться на том, каким образом в России устанавливается причина смерти, особенно от инфекционных заболеваний – и COVID не исключение, поскольку он также относится к инфекционным заболеваниям.
Россия осуществляет почти 100-процентное патологоанатомическое вскрытие, что даёт нам возможность получать точные данные о характере течения заболевания, причине смерти, которые не обнаруживаются, если можно так выразиться, при поверхностном исследовании умерших.
Данные патологоанатомических вскрытий – это, по сути, прямой ответ представлениям о том, что у нас занижаются показатели смертности от COVID-19. Хочу сказать, что наши патологоанатомы с самого первого момента, когда мы начали регистрировать случаи умерших от COVID-19, очень серьёзно и очень предметно изучали и само течение заболевания, и секционный материал. И в процессе этой работы вносили предложения о тактике ведения больных, поскольку видели, как развивалось заболевание и истинные причины смертности. Также наши патологоанатомы подсказывали нам, в каких случаях это действительно была смерть от COVID-19, а в каких случаях основная причина смерти связана с хроническим заболеванием, которым страдал пациент, а COVID-19 лишь послужил ускорением для неблагоприятного течения этого хронического заболевания.
И мы, готовясь к тому, что будем предметно изучать структуру смертности в Российской Федерации, использовали данные наших патологоанатомов, чтобы классифицировать смертность от COVID-19.
Также мы следили за тем, что происходило на международных площадках и как, обобщая опыт других зарубежных стран, которые раньше столкнулись с коронавирусной инфекцией, Всемирная организация здравоохранения предлагала классифицировать смертность от COVID-19.
20 апреля Всемирная организация здравоохранения опубликовала свои рекомендации, а Россия в соответствии с этими рекомендациями, а также рекомендациями, как нам кажется, более глубокими, наших патологоанатомов выпустила свои методические рекомендации, которые одобрены Министерством здравоохранения и доведены до всех регионов страны для использования в практической работе.
Теперь чуть подробнее о том, что произошло за эти четыре месяца и за апрель со смертностью населения в Российской Федерации, по данным, которые мы собрали на сегодняшний день и которые, как я уже сказала, не являются окончательными.
За январь – апрель 2020 года смертность в Российской Федерации снизилась на 19,5 тысячи. За апрель 2020 года – на 6,7 тысячи. Но, ещё раз повторю, эти данные не окончательные. Мы сейчас понимаем, что с учётом того, что данные будут пополняться, эти показатели будут меняться – и, наверное, не в благоприятную сторону. Постараюсь объяснить почему. Мы, как я уже сказала, базируясь на данных Всемирной организации здравоохранения и опыте, полученном нашими патологоанатомами, разделили все причины смертности, которые так или иначе связаны с влиянием COVID, на пять групп и классифицировали их следующим образом. Первая группа – это смертность, которая чётко связана с COVID-19, где вирус идентифицирован в полном объёме и где или при жизни, или посмертно сделан положительный тест на новую коронавирусную инфекцию. Вторая группа – это случаи, при которых вирус не идентифицирован, но по течению заболевания высокая вероятность того, что смерть наступила от COVID-19. Эти две группы мы объединили, по сути, в одну, как смертность, где основной причиной является COVID-19, с другой стороны – как связанную скорее всего с COVID-19. Количество таких смертей за апрель, по данным на сегодняшний день, составляет 1675 в целом по Российской Федерации, из которых в 1136 случаях COVID-19 100-процентно подтверждён всеми данными. Вторая группа, как я уже сказала, может быть немного подвижной, потому что будут приходить данные патологоанатомических вскрытий и она может быть чуть-чуть уменьшена, а может быть, немного увеличена в процессе этой заключительной работы. В разных регионах страны сроки патологоанатомических вскрытий колеблются. Предельный срок, который сейчас существует в Российской Федерации, доходит до 45 дней, хотя в таких регионах, как Москва, Московская область, Санкт-Петербург, эти сроки существенно меньше, поскольку лабораторная база позволяет осуществлять патологоанатомические вскрытия намного быстрее. Третья группа, которую мы выделили, – это группа, связанная с иными причинами смерти. По сути, это заболевания, которыми человек страдал в процессе своей жизни.
Но у этих людей был положительный тест на коронавирус. И как раз в этой группе заболеваний мы чётко руководствовались рекомендациями Всемирной организации здравоохранения, классифицируя основные причины смерти, а также данными патологоанатомических вскрытий.
И эта третья группа на сегодняшний день оценивается в 1038 случаев, но, повторяю, это пока не COVID-19, это другая причина смерти (скажем, инфаркт миокарда), однако патологоанатомические вскрытия в этой части продолжаются. И эту третью группу мы позволили себе разделить ещё на две группы – по тем прочим важным состояниям, которые могли быть причиной для ускорения смерти от основного заболевания. И с этой большой группой мы работаем. Повторю, в процессе патологоанатомических вскрытий мы увидим, что явилось основной причиной смерти. И безусловно, когда будем публиковать официальные данные, уже сможем точно ответить на вопрос, сколько здесь ковидных смертей, а сколько тех, к которым COVID-19 не имел никакого отношения.
Это основные показатели по смертности, которые мы имеем на сегодняшний день, над которыми мы будем ещё очень предметно работать, совершенствуя и свою аналитическую базу, которая пополняется каждый день, и методы лечения, чтобы спасти максимальное количество жизней.
Вопрос: Некоторые страны не пошли по пути введения самоизоляции. Для нашей страны решение ввести такой режим было оправданно?
Т.Голикова: Я считаю, что это было абсолютно правильное решение. Более того, есть регионы, которые и сегодня сохраняют режим самоизоляции – либо для отдельных категорий граждан, либо для отдельных муниципальных образований у себя на территории, и это позволяет нам предупредить распространение инфекции. Я уже упоминала такой важный показатель, как коэффициент распространения. Это показатель говорит о том, какое количество граждан может заразить инфицированный до момента изоляции, и нам важно, чтобы этот показатель на самом деле был не единица, а приблизился к 0,5. Почему? Потому что тогда мы будем более уверенно себя чувствовать с точки зрения распространения заболевания и с точки зрения снятия ограничительных мер.
Очевидно, что такого рода решения были очень сложными. Мы понимаем, что они привели к замедлению экономики, к необходимости поддержки населения, предприятий. Но, как я уже сказала, самое главное для нас – спасение человеческих жизней, максимальное спасение человеческих жизней, и это, как мне кажется, удаётся нашим врачам, за что им большое спасибо.
Сейчас регионы движутся в направлении снятия ограничительных мер – кто-то смелее, кто-то медленнее. И нам важно, чтобы они, принимая такие решения, всё-таки исходили из того, что ситуация действительно стабильна и не будет возврата к ограничительным мерам. Это важно, и из этого нужно исходить.
