Дмитрий Медведев дал интервью ведущему программы «Вести в субботу» Сергею Брилёву.
Интервью Дмитрия Медведева телеканалу «Россия»
С.Брилёв:
Дмитрий Анатольевич, где это мы? В чём смысл таких выездных форматов Правительства?
Д.Медведев: Это мы в гостях у Сбербанка. Это специальный центр, который создан для тренингов, для обучения, для того, чтобы обмениваться опытом. На мой взгляд, хороший центр.
С.Брилёв: И главное, я так понимаю, рядовые сотрудники здесь тоже бывают.
Д.Медведев: Да, конечно. Здесь происходит обучение, проходят семинары сотрудников Сбербанка. Ну и вот нас позвали сюда, для того чтобы посмотреть, а заодно у нас есть для этого хороший повод – вчера, 21 числа, исполнилось три года с момента образования действующего состава Правительства. Мы встретились не только ради того, чтобы это дело отметить, как принято говорить, но и для того, чтобы подвести итоги, для того, чтобы пообщаться, наметить некоторые планы на будущее и послушать выступления интересных людей, которых тоже сюда пригласили.
С.Брилёв: Я посмотрел программу, у вас там и американцы, и сингапурцы. Или я раскрываю какую-то корпоративную тайну в этом смысле?
Д.Медведев: Там и наших достаточно. Это наши экономисты, наши политологи, наши социологи. Есть специалисты из разных других стран, причём прежде всего это люди, которые имеют опыт государственного управления. Сегодня выступал коллега из Сингапура, о котором вы сказали, он был руководителем государственной службы, и рассказывал о тех реформах, которые происходили в Сингапуре в период, когда работал Ли Куан Ю, легендарный лидер Сингапура, о тех преобразованиях, которые они вели, и, естественно, о том, насколько всё это приложимо к опыту нашей страны. Я как раз ему задал вопрос: работают ли вот такие подходы в условиях других стран, больших стран, с иной историей, например, как Российская Федерация. В общем, это довольно интересный обмен мнениями, и я доволен тем, что министры, которые, как правило, самодостаточные люди и считают, наверное, себя специалистами в той области, которой руководят, уж во всяком случае, причём отвечают за состояние дел в отрасли, тем не менее всё равно задают вопросы, им интересно, а это означает, что это всё не зря.
С.Брилёв: Вы знаете, я просочился мимо охраны, не ругайте их.
Д.Медведев: Как же вас пустили?
С.Брилёв: Да, ну ладно. И заглянул там в окошечко, видно. Меня удивило, что записывают сидят.
Д.Медведев: Ну это тоже хорошо.
С.Брилёв: Хотя могли бы в общем министры…
Д.Медведев: Да-да-да. Знаете, это очень важно. Значит, ни один человек – ни тот, кто учится в университете, ни министр – не должен относиться к новым знаниям пренебрежительно, разговаривать с людьми, которые что-то рассказывают, через губу, типа: да я всё это знаю, что вы нам рассказываете, я вот этими процессами в масштабах огромной России руковожу, а вы мне тут что-то такое предлагаете. Наоборот, нужно уметь вытаскивать из чужого опыта рациональные зерна, которые применимы в наших условиях.
С.Брилёв: Сами себе что-то так вот пометили?
Д.Медведев: Пометил, конечно, пометил. Где-то запомнил, где-то что-то пометил. Это на самом деле очень интересно.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, ну Вы уже упомянули трёхлетие Правительства. Вообще такое ощущение, что май 2012 года был вчера, а с другой стороны, кажется, что прошло лет десять. Всего три года или уже три года прошло, по Вашему ощущению?
Д.Медведев: Вы знаете мои ощущения полностью совпадают с вашими. С одной стороны, это было вчера и всё промелькнуло очень быстро, а с другой стороны, количество событий, которые случились за эти три года, огромно, особенно если иметь в виду события прошлого года.
Это значительный срок в деятельности Правительства, по Конституции это половина полномочий, того срока, который отведён для исполнительной власти. Вот поэтому в общем и целом я считаю, что это был такой сложный, очень интересный, очень напряжённый период в деятельности Правительства, в деятельности всей правительственной команды и меня в том числе.
С.Брилёв: По поводу последнего года Вы уже и в отчёте перед Думой развивали эту мысль, и сегодня к ней обязательно вернёмся. Если посмотреть в целом на эти три года, какое ощущение, что удалось, что нет из задуманного тогда, три года назад?
Д.Медведев: Пересказывать то, что говорил в Думе в этом году, в прошлом году, – на это у нас нет времени. Считаю, что мы движемся к тем целям, к тем задачам, которые для себя выбрали. Президент в мае 2012 года издал майские указы. В них определены цели развития страны на довольно длительную перспективу, причём, скажем прямо и откровенно, весьма амбициозные. Правительство приняло Основные направления деятельности, Правительство приняло целый ряд государственных программ, для того, чтобы исполнить эти указы и свои документы. Вот по ним мы и живём. Хорошо ли это получается или нет, но, скажем прямо, мы проделали за эти три года довольно значительный путь. Я не буду приводить сейчас большое количество примеров, но всё-таки скажу. Знаете, за эти три года у нас есть очень хорошие изменения, изменения к лучшему. Ну, во-первых, в отношении демографии. Это же всё-таки такой суммарный, обобщающий признак жизни государства. И его результат.
С.Брилёв: Эмоциональный.
Д.Медведев: И эмоциональный, и в то же время реальный. И за эти три года мы вышли на траекторию естественного прироста. Мы не просто живём, но нас становится больше с каждым годом. Этого не удавалось сделать на протяжении практически 20 лет современной истории России. То есть нас с каждым годом становится больше в прямом смысле этого слова. Россию больше никто не может рассматривать как вымирающее государство. А давайте вспомним, ещё несколько лет назад нам говорили о том, что Россия – это государство с нисходящим демографическим трендом.
С.Брилёв: И друг Ваш Обама однажды упомянул этот факт.
Д.Медведев: Да-да. Причём упомянул, кстати, в тот период, когда мы уже вышли на траекторию роста. И в прошлом году общее количество людей в нашей стране увеличилось на 33 тыс. человек. Это я считаю очень хороший результат, потому что в нём, как в капле воды, отражается вся наша работа. У нас есть и масса других очень важных результатов. Ну вот давайте посмотрим ещё на ту тему, которая волнует огромное количество людей. Дети рождаются, но они должны где-то потом учиться, они должны ходить в детские дошкольные учреждения, в детские садики. На протяжении практически 15 лет у нас всё хозяйство детских дошкольных учреждений просто вырождалось – либо распродавалось, либо не развивалось. И только за последние годы мы сделали очень серьёзный шаг вперёд – в позапрошлом году, в прошлом году и в этом году. И я уверен, что мы эту задачу решим. Скажу прямо, вот где бы я ни был, когда выходишь разговаривать с людьми в регионе, первый вопрос, который задаётся, касается даже не доходов, не цен на продукты, не инфляции, хотя это людей очень волнует, конечно, особенно сегодня, а касается прежде всего детских садов. Они говорят: вот у нас построили детский садик. Надо быстрей строить. И все считают, что эта программа, может быть, одна из самых удачных. К чему я это всё говорю? К тому, что мы закроем проблему детских садов, я надеюсь, практически, по всей стране в течение этого года, и тогда демографическая программа будет опираться уже на материальную основу.
С.Брилёв: Несмотря на сокращение бюджета. То есть это неприкасаемо?
Д.Медведев: Несмотря на сокращение бюджета. Мы в общей сложности уже вложили больше 100 млрд в эту программу. И регионы вложили порядка 60 млрд. И в этом году, несмотря на сложности финансовые, мы на 20 млрд эту программу увеличили, то есть она добавила к 10 млрд ещё 20. Поэтому я считаю, что мы сделали качественный шаг вперёд. Мы сделали довольно серьёзное движение в правильном направлении.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, строго говоря, Вы сейчас ответили только на один из двух подвопросов – о том, что удалось. О том, что не удалось, – не будем лишать себя удовольствия поговорить про это. Я Вам сначала признаюсь.
Д.Медведев: Я готов и об этом сказать.
С.Брилёв: Я Вам сначала признаюсь в том, что не удалось мне. Может быть, я не должен в этом признаваться, но прошлой осенью, когда начали сказываться первые следствия санкций, в частности, вот это колебание рубля, я так запаниковал и на рубеже годов ушёл в доллар. Ну, в общем, вот наступила весна, и я понимаю, что сильно ошибся, потому что, конечно, денег потеряно много. Ну, повторяю, не должен я был это говорить, но не я один такой.
Д.Медведев: Точно не один.
С.Брилёв: Что было сделано, чтобы вот этот тренд, что касается курса рубля, так зримо изменился?
Интервью Дмитрия Медведева телеканалу «Россия»
Д.Медведев: Сначала всё-таки по поводу вашей паники. С одной стороны, в человеческом плане она вполне понятна. Такие эмоции испытывало большое количество людей. А с другой стороны, это лишнее доказательство того, что в таких ситуациях, если ты всё-таки доверяешь своей стране, экономике, правительству, центральному банку, лучше не паниковать, а немножко переждать, потому что всегда происходит отскок. Мы, кстати, об этом говорили (и Правительство, и Центральный банк), что рубль укрепится, не волнуйтесь, несмотря на санкции, несмотря на драматическое падение цен на нефть, всё стабилизируется. Это и произошло. Но, конечно, у всех резоны разные. Будем надеяться, что всё-таки потери не такие ощутимые.
Теперь в отношении тех мер, которые предпринимались. Вы знаете, некоторое время назад Центральный банк принял решение о том, чтобы отпустить рубль в свободное плавание, перейти к так называемому плавающему курсу. Это абсолютно рыночный и правильный подход к тому, как складывается цена рубля и его соотношение с основными резервными валютами мира. Когда влияние государства, центрального банка минимально, но тем не менее равновесное состояние достигается в результате сложного комплекса самых разных экономических обстоятельств, и в конечном счёте это абсолютно правильно. Хотя на короткий промежуток это может создать проблемы, что, собственно, и произошло в декабре под влиянием целого ряда факторов. Это и цены на нефть. Действительно, наша страна очень сильно зависит от цен на углеводороды. Это не секрет. Хотя тренд отчасти развернулся, но всё-таки пока прежних цен на нефть не достигнуто. Они ещё существенно отстают от того среднего уровня, на который мы ориентировались два-три года назад. Это и другие проблемы. В конце года наши крупнейшие компании платят по своим долгам, а иностранные рынки валюты закрыты. Нас никто не кредитует. Мы живём за счёт внутренних резервов. Поэтому это тоже сказалось на цене рубля и на желании наших компаний приобретать доллары, для того чтобы платить по внешним долгам. Но всё-таки наша экономика состоит не только из экспортных обязательств наших компаний, не только из их платежей по внешнеторговым контрактам, по поставкам оборудования. Ну и целый ряд других факторов. Эти факторы ушли. Более того, в результате последовательной работы, которую проводил Центральный банк и Правительство РФ, мы смогли укрепить банковскую систему. Тот самый триллион рублей, о котором довольно часто говорят, – ведь мы специально такое решение приняли, для того чтобы ни у кого не возникало сомнений в крепости, в силе нашей банковской системы. Наши банки докапитализированы, они приобрели специальные бумаги, которые позволяют им сохранять все существующие нормативы, как принято говорить в банковском мире, достаточности капитала и за счёт этого выполнять все обязательства. Поэтому банковская система устойчива. Это, естественно, является важнейшим условием для жизнедеятельности всей экономики – и промышленности, и сельского хозяйства, и торговли, и малого и среднего бизнеса. Мы приняли целый ряд решений, для того чтобы поддержать и банковскую систему, и промышленность, и сельское хозяйство. В результате произошла стабилизация национальной валюты, произошло укрепление рубля, как принято говорить. О чём это говорит? Ну, во-первых, о том, что никогда не следует действительно бежать за всякого рода всплесками и спекулятивными трендами, а с другой стороны, что наша валюта имеет весьма сильный потенциал. Но при этом хочу сказать, что мы, конечно, продолжим следить за состоянием дел на валютном рынке. Это прежде всего обязанность регулятора – Центрального банка, Правительство, естественно, в рамках своей компетенции этим будет заниматься и помогать Центральному банку. И хочу сказать, что мы, и об этом я недавно говорил, заинтересованы в том, чтобы курс рубля был предсказуемым. Он не должен быть ни драматически низким, ни избыточно перекрученным, как иногда говорят, переукреплённым. Он должен быть именно стабильным, чтобы и наши граждане, и наши предприятия могли планировать свою работу на как минимум краткосрочную и среднесрочную перспективу. И вот этим мы будем заниматься.
С.Брилёв: А в цифрах можно?
Д.Медведев: Вы хотите, чтобы я обозначил границы валютного коридора?
С.Брилёв: Считать очень удобно – 50 за доллар.
Д.Медведев: Мы отказались от валютного коридора. Сейчас рубль отражает целую совокупность факторов, которые сложились на валютном рынке и в экономике страны в целом, и это практически в настоящий момент реальная цена рубля. Некоторые экономисты считают, что это даже избыточное укрепление, потому что для того, чтобы просто расплачиваться рублями, для того, чтобы получать зарплату, это в целом хорошо. Если говорить, например, об экспортных возможностях наших компаний, то чем крепче рубль, тем, естественно, они становятся слабее, уже. И в этом смысле, конечно, целый ряд компаний от укрепления рубля теряет. И задача именно заключается в том, чтобы найти этот самый баланс. В настоящий момент этот баланс определён в тех границах, в которых сегодня происходит продажа и покупка иностранной валюты.
С.Брилёв: Оптимальный? Оптимальный баланс?
Д.Медведев: Понимаете, баланс он и есть баланс. Он всегда оптимальный, если он достигнут.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, Украина. Слово на букву «У», без которого сейчас не обойдёшься. Много раз было сказано, что всё, терпение наше иссякло, хватить прощать украинцам долги. Но вот, может быть, после решений со стороны Верховной рады на этой неделе действительно хватит входить в положение, терпеть и пора бы всё-таки сказать, что, ребята, ну давайте платите.
Д.Медведев: Строго говоря, мы не терпим чего-то такого, чего нельзя терпеть. Мы действительно говорили и нашим украинским партнёрам, и нашим соседям, что мы понимаем, насколько им тяжело и трудно. У них, напомню, только инфляция за последний период, за последнее время составила около 35%. Представляете, какое обесценение всего. Падение ВВП на 17 или 18%. То есть ситуация у них очень тяжёлая. И в этом смысле мы действительно вели себя, если хотите, благородно, стараясь не вставлять палки в колёса и так несущейся под откос украинской экономике. Но в то же время своё мы обязаны получать. И мы никогда не говорили, что мы отказываемся от получения долгов. Это касалось и газа. И, вы знаете, мы в какой-то момент сказали им: всё, хватит, ребята, вот вы получите столько газа, за сколько заплатили. И теперь они нам платят в час по чайной ложке, присылают там по 20–30 млн долларов. Этого хватает для того, чтобы заплатить за там три, пять, семь дней поставок. Ну, видимо, больше денег нет. Или боятся эти деньги выпускать из рук. Там много охотников для того, чтобы этими деньгами воспользоваться. Поэтому в этом смысле интересы нашей экономики, нашего поставщика газа обеспечены. Это касается и тех заимствований, которые они делали. А какие они делали заимствования? Они взяли у нас когда-то много денег по коммерческой линии. Причём это кредиты, которые давали наши банки, в значительной мере банки с госучастием, включая, кстати, Сбербанк.
С.Брилёв: Там ещё ВТБ и «Газпромбанк», по-моему, как основные игроки, да?
Д.Медведев: Да. Но есть и другие банки, крупные банки, частные банки. Ну давали, по сути, либо украинским государственным компаниям, либо украинскому государству. И отдельная тема – это суверенный долг, который в определённый период мы выдали украинскому правительству, украинскому государству.
С.Брилёв: Ну это при позднем Януковиче, имеете в виду те 3 млрд, да?
Д.Медведев: Да, практически незадолго до того переворота, который случился на Украине. В отношении суверенного долга, здесь всё понятно. Недавно мы обсуждали это у Президента. Они обязаны платить по этому долгу, срок платежа наступает в конце этого года. У нас есть основания для того, чтобы взыскивать этот долг прямо сейчас, потому что они уже нарушили условия договора (но мы этого не делали), так называемые ковенанты, касающиеся отношения долга, накопленного государством к объёму ВВП. Ну и, наконец, они обязаны, естественно, исполнять все платёжные повинности, которые из этого кредита вытекают, то есть платить проценты в соответствии с тем графиком, который существует. Последнее заявление очень противоречивое, которое сделали Верховная рада и правительство Украины. Вроде бы они говорят о частных заимствованиях, но в то же время намекают на то, что они не собираются гасить долги правительства Януковича. Это выглядит практически как отказ большевиков платить по долгам царского правительства. Так вот если это действительно будет таким образом оформлено, это безусловно дефолт Украины, это безусловно повлияет на процесс их договорённости с Международным валютным фондом. Мы займём максимально жёсткую позицию в этом случае и будем отстаивать наши национальные интересы.
Теперь в отношении так называемых частных долгов. Они не совсем частные, потому что это, как мы с вами выяснили, занимали наши банки, в том числе банки с госучастием. Значит, нам и эти долги небезразличны. Мы их будем взыскивать. Банки будут пользоваться всем инструментарием, который существует, в том числе, естественно, и судебными процедурами. Потому что, судя по тому заявлению, которое прозвучало, это распространяется на долги, которые были получены от различных учреждений, от различных компаний, в том числе из Российской Федерации. Они, правда, по всей вероятности, напряглись после определённых заявлений, которые услышали из разных стран, в том числе из Российской Федерации, и сказали, что мы пока ничего не сделали, у правительства есть лишь право этим воспользоваться. Но мы с вами понимаем, что иногда намерения важнее, чем сами действия. И вообще, строго говоря, если рассуждать как юристы, мы могли бы рассуждать так: вот в этом случае уже самого принятия этого решения Верховной радой, на мой взгляд, достаточно для того, чтобы потребовать досрочного взыскания этих долгов.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, одно уточнение. Вот Вы сказали о том, что мы по линии МВФ будем поступать так-то и так-то. То есть это означает, что Россия, у которой есть представитель свой в правлении МВФ, этому представителю даёт поручение при следующем заседании Международного валютного фонда, которое, допустим, теоретически будет рассматривать предоставление новых кредитов Украине, сказать нет и заблокировать это решение.
Д.Медведев: Во-первых, мы уже сказали, что мы ничего реструктурировать не собираемся. Почему, видимо, и появились эти решения, эти какие-то судорожные действия, непонятные, которые приняла Верховная рада и которые потом должно принимать правительство Украины. Заблокировать мы сами по себе ничего не можем, потому что для того, чтобы блокировать, нужно иметь блокирующий пакет. Но мы, естественно, в рамках своей доли голосов об этом скажем. И я уверен, что такие решения повлияют в конечном счете и на позицию других кредиторов, и на позицию других участников Международного валютного фонда.
С.Брилёв: Возможно, даже политически симпатизирующих Киеву.
Д.Медведев: Даже, может быть, и симпатизирующих. Но, знаете, когда государство говорит: вы знаете, вы в очередь встанете, может быть, мы вам отдадим потом половину, если захочешь. Это никому не нравится.
С.Брилёв: Вернёмся в Россию. Откуда у нас взялось сельское хозяйство? Я помню, досужие разговоры были до антисанкций. Все считали, что оно мёртвое, что всё завалено импортом. И вдруг – раз! Оно где пряталось, Дмитрий Анатольевич?
Д.Медведев: Не могу с вами согласиться. Так рассуждали в 1990-е годы. Действительно, была даже такая идея: сельское хозяйство – это, мол, наша чёрная дыра, и не надо им заниматься. Всё купим за бугром. В последние годы это, конечно, было уже совсем не так. Во всяком случае, в последние лет десять, может быть, девять, когда появился сначала национальный проект по сельскому хозяйству, мы в сельское хозяйство вложили большие деньги.
С.Брилёв: Знаете, я немножко лукавлю. Я объяснюсь тоже. Конечно, во мне говорит москвич, который ходит в московские супермаркеты, где отечественных товаров было реально меньше.
Д.Медведев: Меньше.
С.Брилёв: С другой стороны, я много езжу по стране. Я как раз последние лет пять-семь дивился. Приходишь куда-нибудь в супермаркет в Красноярске, и у тебя большое количество продуктов, скажем, с Урала. Вообще горизонтальные связи были налажены. А вот обе столицы и многие города-миллионники были как бы вне игры.
Д.Медведев: Сергей, так было удобно. Так было удобно, скажем откровенно, нашим торговым сетям. У них были налаженные связи за границей. Они, естественно, получали прибыли, делились с кем нужно. И, скажем честно, не пускали наших производителей на прилавки крупных столичных сетей. Но после того, что случилось, жизнь всё расставила по своим местам. Они просто вынуждены были повернуться друг к другу. Я помню, я их собрал: с одной стороны наших аграриев – и крупных, и средних, – а с другой стороны наши крупнейшие сети. Вы знаете, они встали и говорят: знаете, покаемся – мы действительно друг друга не видели. Прежде всего в торговле.
С.Брилёв: Вы имеете в виду после введения антисанкций?
Д.Медведев: Да, после введения так называемых антисанкций. Но сейчас – всё, история совсем другая. Она действительно стала другой и в столицах, и тем более в провинции. Когда захожу в магазин – а я стараюсь это регулярно делать во время посещения регионов, чтобы посмотреть, какие там есть продукты, цены какие… И вопреки распространённому убеждению, это не заранее подготовленный магазин, где всё вычистили, поставили другие ценники и ждут приезда начальства. Я очень часто просто сажусь в машину, еду и потом говорю: вот здесь останавливаемся. И не всегда даже это радует губернатора. Мы заходим. И потом происходит беседа и с продавцами, и с посетителями магазинов. Абсолютное большинство товаров – наши. Спрашиваешь по отдельным видам товаров, наиболее важным – колбаса, мясо, хлебобулочные изделия, масло, молочные продукты: чьё? Местное. А если местное, то почти нет колебаний цен. Небольшие колебания. Они были после введения наших ограничительных мер где-то больше, где-то меньше. Это очевидно. Но в последнее время в этом плане всё стабилизировалось. И цены на наши продукты питания не растут. А в том, что касается импортных продуктов, ситуация другая. Особенно это ударило по фруктам, по отдельным видам овощей. Поэтому мы взяли курс на импортозамещение в сельском хозяйстве. Мы будем сажать новые сады, будем развивать тепличное хозяйство. Конечно, будем заниматься животноводством в той части, в которой нам это сегодня необходимо. Потому что у нас, напомню… Вот вы говорите: откуда всё взялось? Например, по курице, по мясу птицы, как принято говорить среди аграриев, у нас вообще всё в порядке. По мясу птицы у нас стопроцентная обеспеченность. Поэтому нам уже не нужны никакие «ножки Буша». Или как их там называли? Все эти американские продукты – куриные и прочие? А по некоторым другим видам животноводства нам требуются ещё довольно серьёзные инвестиции. Прежде всего это говядина, отчасти свинина. И туда мы тоже будем направлять инвестиции. Ещё нужно обязательно заниматься своей селекцией. За последнее время мы, кстати, сделали колоссальный шаг вперёд, в том числе в области мясного животноводства. У нас появилось то, чего не было никогда даже при советской власти, – так называемое мясное животноводство. То есть крупный рогатый скот, коровы, которых выращивают специально для того, чтобы создавать мясо, чтобы производить мясо.
С.Брилёв: И не надо уже самолётами завозить бычков из Северной Дакоты.
Д.Медведев: И не нужно из-за границы возить.
С.Брилёв: Хотя такой период тоже был.
Д.Медведев: Был, да. Но сейчас мы, надеюсь, потихонечку от этого уходим. Сельское хозяйство, я считаю, у нас находится на подъёме. Последнее, что хочу сказать: мы научились выращивать и сохранять очень хорошие урожаи. Мы в прошлом году получили 105 млн тонн. Это огромный урожай. Это урожай, который даёт нам 25 млн тонн экспортного потенциала. То есть, иными словами, у нас растениеводство сейчас вышло на очень высокий уровень. Что это нам даёт? Это даёт нам возможность часть продукции, которую получают от сбора урожая, то есть наших зерновых, зернобобовых, направлять на выращивание скота. А это самое правильное. Правильней даже не экспортировать зерно, а именно развивать своё животноводство, потому что животноводство применительно к растениеводству – это, как принято говорить, продукция более высокого передела, то есть продукция с добавленной стоимостью. Вот поэтому я считаю, что у нас в сельском хозяйстве всё развивается очень неплохо.
И, наконец, самое последнее. Несмотря на то что прошлый год был очень тяжёлым, несмотря на санкции, несмотря на падение промышленного производства, несмотря на массу других негативных факторов, сельское хозяйство уверенно росло. Это, если хотите, самая быстрорастущая отрасль российской экономики.
С.Брилёв: Тем не менее несколько подвопросов про сельское хозяйство. Начну с мелочи. Пальмовое масло довольно активно применяется сейчас при импортозамещении. Оно само по себе является импортом.
Интервью Дмитрия Медведева телеканалу «Россия»
Д.Медведев: Вас это волнует?
С.Брилёв: Я, Вы знаете, слышу очень много отзывов, что это не очень полезно. Вот они лежат, отечественные сыры… Но вот это самое пальмовое масло на вкус – одно, для организма – другое. Приходилось Вам об этом слышать? Это мелочь, но занятно всё-таки.
Д.Медведев: Я, конечно, читал об этом. Но мне кажется, это всё-таки в большей степени страхи и такие фантомы, которые очень часто распространяются. Во-первых, продукты есть разные. Есть абсолютно натуральные, есть основанные на животных жирах, есть с добавлением растительных жиров. В принципе есть возможность выбора. Если опасаешься пальмового масла, тогда нужно просто читать и не покупать. Хотя никакой угрозы оно не создаёт. У нас очень строгий контроль за всеми санитарно-эпидемиологическими вопросами, за законодательством в области защиты прав потребителей. Вообще хочу сказать, что у нас законодательство в этой сфере (может быть, для кого-то это прозвучит парадоксально) очень жёсткое ещё с советских времён. Во-вторых, я считаю, что всегда должен быть выбор и любой человек должен иметь возможность приобретать то, чего он хочет. Собственно, к этому мы и стремимся.
С.Брилёв: Ещё по еде, по продуктам питания. Опять же мелочь, но интересная. Ваш заместитель Аркадий Дворкович в один момент намекнул, что какие-то пищевые антисанкции могут быть сняты. А какие?
Д.Медведев: Вы знаете, мы будем эти решения принимать (извините за такое пафосное выражение) исходя из наших национальных интересов. Почему? Во-первых, действительно, нас к этим ответным ограничительным мерам вынудили действия наших соседей и наших партнёров по торговле. Не мы это начали, что называется. Поэтому нужно посмотреть, какие решения они будут принимать. И тогда уже в августе (потому что эти ответные ограничительные меры введены на год) мы будем принимать решения, сохранять ли их, что-либо частично менять или отказываться от них полностью. Но ещё раз подчёркиваю: это всё не мы придумали. Это ответные действия. Это первое. И второе, не менее важное: в результате, несмотря на некоторые неудобства, о которых мы говорили, и на определённый всплеск цен, особенно на продукцию импортного сегмента, мы сумели за это время, за эти месяцы нарастить довольно серьёзно наш внутренний потенциал. И это самое импортозамещение, о котором любят сейчас говорить, реально состоялось. Многие наши аграрии берут кредиты, включая, скажем прямо, не очень дешёвые кредиты, в расчёте на то, что они смогут сбывать свою продукцию – хорошую, качественную российскую продукцию – у нас и что их продукты не будут вытеснены дешёвым, некачественным импортом. И в этом плане я считаю, что даже в случае отмены этих ограничительных мер – а это рано или поздно состоится, это понятно – мы всё равно не сможем и не должны возвращаться к тому, что было до их введения.
С.Брилёв: То есть даже за год пропорции изменились?
Д.Медведев: Даже за год пропорции изменились. Если эти меры будут продолжать действовать, эти пропорции будут меняться, естественно, в сторону российского производителя. Мы это обещали, и мы это будем делать.
И наконец, может быть, самое последнее по поводу ограничительных мер. Мы уже корректировали кое-что, но это касалось не отдельных продуктов питания (хотя и это решение было принято в отношении детского питания), а касалось тех видов сельхозпродукции, которую мы вынуждены завозить для того, чтобы впоследствии заниматься производством, в частности рыборазведением. Мальки рыб, например, те же самые. Мы такие решения уже принимали, и, вполне вероятно, нам придётся принимать их дальше.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, ведь некоторые отдельно взятые европейские страны, которые расположены к России, просят, намекают на то, что хорошо бы отменить антисанкции в отношении конкретно их, а не всего Европейского союза. Соблазн для России идти по принципу «разделяй и властвуй» в отношении Евросоюза очень велик. Россия воспользуется такой возможностью?
Д.Медведев: Вы знаете, для нас вообще Евросоюз – большой партнёр. Мы сейчас не в лучших отношениях находимся с государствами Евросоюза, с Еврокомиссией, скажем откровенно. Но в то же время у нас практически 400 млрд долларов торгового оборота. Это торговый партнёр номер один, даже в условиях нынешних санкций, ответных мер и так далее. Во-вторых, есть правила ВТО, и мы им следуем, в том числе при введении ответных ограничительных мер. В-третьих, естественно, мы ориентируемся на наши отношения с конкретным государством. Но это не означает, что мы будем в настоящий момент принимать решения о том, чтобы допустить поставку, например, продукции из одного государства и запретить поставку из другого государства.
С.Брилёв: Чехия, Словакия, Кипр, Греция были на параде. Они же все еэсовские страны.
Д.Медведев: Вы считаете, что в зависимости от этого нужно принимать решение?
Вы знаете, мне кажется, гораздо проще и в то же время полезнее было бы с нашими партнёрами – с государствами, с которыми у нас действительно, может быть, сейчас более тесные контакты, более добрые отношения, – подумать о создании совместных производств на территории России, куда наши партнёры могли бы поставлять свою продукцию, которая бы перерабатывалась на территории РФ. Вот это было бы абсолютно правильно.
С.Брилёв: Завершая тему продовольственной безопасности. В отношении продуктов, в отношении лекарств мы видим, как Вы последовательно из повестки в повестку к этой теме сами возвращаетесь. Хотя она, конечно, не самая выигрышная. Звучат призывы перейти к администрированию этих цен. Правительство идёт по рыночному пути. И надо отдать должное, рынок всё равно иной раз уже исправляет ситуацию. Как вам удалось избежать соблазна перейти на администрирование цен, генетически столь памятное большинству наших людей? И будете вы всё-таки или нет этот рецепт использовать иной раз?
Д.Медведев: Вы, по сути, ответили на тот вопрос, который задали. Во всяком случае, мне и людям моего поколения памятны полки магазинов, продуктовых магазинов в том числе, и аптек советского периода, когда было административное регулирование цен и ничего не было. Вообще ничего не было! Мы с вами знаем: как только появляется жёсткое административное регулирование цен, жди того, что все товары пропадут. Просто их невыгодно будет покупать и, соответственно, продавать. Поэтому мы этим инструментом не пользуемся, хотя юридически такой инструмент возможен. Значит, в случае, если наблюдается такое неконтролируемое скачкообразное изменение цен на протяжении трёх месяцев, можно ввести регулирование. Но это очень плохой метод, и, ещё раз говорю, он ведёт, как правило, в тупик.
С.Брилёв: Да и прошли эти три месяца скачкообразные-то все.
Д.Медведев: Конечно, конечно, все скачки прошли, рубль укрепился. Во-вторых, у нас есть всё-таки меры и деньги на поддержку. Ну вот, например, если говорить о лекарствах, вы сейчас упомянули об этом, у нас есть группа препаратов, которые называются жизненно необходимыми и важнейшими для человека препаратами. Их, по-моему, около 600, и по ним мы, по сути, всё-таки регулирование осуществляем, поэтому их цена за истекший период выросла не так значительно, где-то в пределах 6–7%. А где нерегулируемый сегмент, там цена растёт гораздо больше, это 15–20%, по некоторым препаратам ещё больше. Поэтому мы всё-таки применительно к лекарствам… Там ситуация сложнее. Нам очень легко в целом заполнить полки нашими товарами, продовольственными, оказалось. У нас нет пустых полок. У нас в целом в магазинах всё хорошо и выглядит прилично вполне.
С.Брилёв: Хотя украинские газеты пишут, что у нас голод…
Д.Медведев: Ну украинские газеты много чего пишут. А вот применительно к лекарствам это сложнее, потому что мы не можем сразу наладить выпуск всей линейки всех препаратов или перейти на покупку так называемых дженериков, то есть препаратов, которые уже не имеют защиты. Так вот, здесь мы вынуждены всё-таки административное регулирование применять, но в определённых границах и только на важнейшие для жизни препараты. И мы дальше будем делать это. У нас в «антикризисном плане» на эти цели заложено 16 млрд рублей. Плюс регионы, естественно, этим тоже занимаются. Так что в этом направлении мы не дадим ситуации разбалансироваться, что бы ни происходило.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, где бы ещё Вам хотелось, чтобы, как и в сельском хозяйстве, в хорошем смысле, выстрелило это самое импортозамещение? Где пока далеко до темпов, которые Вы хотели бы видеть?
Д.Медведев: Вы знаете, мне бы хотелось, конечно, чтобы импортозамещение произошло во всех ключевых отраслях. И, собственно, такие планы существуют, у нас по 20 отраслям приняты планы импортозамещения. Где-то эти планы рассчитаны на относительно короткую перспективу, где-то на более длительную, но эти планы есть. Они касаются машиностроения, они касаются, естественно, наших ключевых отраслей, таких как судостроение, авиастроение и целый ряд других – там это гораздо сложнее, на это требуется большее количество времени. Но мы создали фонд поддержки промышленности, у нас действует «антикризисный план», и мы будем все эти мероприятия последовательно финансировать. Ещё раз подчеркиваю, это, конечно, решения, которые рассчитаны не на полгода, а на более длительную перспективу.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, а Вы после 60 работать собираетесь?
Д.Медведев: Я готов работать до тех пор, пока буду иметь для этого силы. Почему? Потому что вообще человек, на мой взгляд – во всяком случае, это моя позиция, – активен, живёт, имеет хорошее настроение и самочувствие до тех пор, пока работает. У кого-то могут быть другие ориентиры. Вот кому-то хочется закончить всё и отдыхать. Ничего в этом тоже предосудительного нет. Но моя позиция заключается именно в том, что до тех пор, пока организм позволяет, надо работать, приносить пользу своей семье, своему коллективу, своей стране. Я готов работать до тех пор, пока смогу.
С.Брилёв: Давайте всё-таки взглянем на эту ситуацию с точки зрения тех, кто не хочет работать и ориентировался на 60 лет. Ну по принципу: да – нет. Вы за повышение, против повышения пенсионного возраста?
Д.Медведев: Понимаете, мы неоднократно себе этот вопрос задавали, задавали вопрос экспертам. Естественно, и говорили с обычными людьми. Эти решения должны зависеть от целого ряда факторов. Во-первых, и, может быть, это очень важно, просто от того, как мы живём и сколько мы живём. Сейчас у нас средняя продолжительность жизни в стране 71 год. 76 с половиной у женщин и 65 с половиной у мужчин. Это большой прогресс. Напомню, что ещё совсем недавно мужчины жили 59, а женщины – примерно66–67 лет. Но, вы знаете, даже эти цифры серьёзно отличаются от того, что было в 1930-е годы. Оказывается – я специально спрашивал у наших специалистов по статистике, – средняя продолжительность жизни в 1932 году была 31 год. Представляете? 31 год. Конечно, сказалась и Гражданская война, и голод, который был, тем не менее просто нужно всёсоизмерять с тем, какой путь прошла наша страна в XX веке. Поэтому решение о пенсиях должно быть подстроено под ключевой показатель – продолжительность жизни и качество жизни. Это первое. Второе, не менее важное, это желание самих людей. Если люди хотят работать, значит надо дать им такую возможность. Не так давно я выступал в Государственной Думе, и там коллеги-депутаты сказали: вот мы готовы показать пример – нам наша работа нравится, мы готовы трудиться ещё до определённого возраста, там до 65 или какого-нибудь другого возраста. Может быть, и чиновники готовы это делать. Если есть такой запрос, мы, естественно, готовы на Правительственном уровне это рассмотреть, и коллеги-депутаты также этот вопрос рассмотрят. Так что это решение, о котором вы спросили, действительно очень сложное. Его нужно принимать только в результате полноценного обсуждения с обществом, с экспертными кругами, и оно должно базироваться на тех предпосылках, о которых я сказал, – продолжительности жизни и желании самих людей. Но это не значит, что мы не можем сделать какие-то шаги в этом направлении, имея в виду отдельные категории типа чиновников или депутатов.
С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, ну тогда по пенсиям. Есть решение по поводу накопительной части пенсии. Если не секрет, как проходили эти дебаты? Всё-таки как вы вышли на то решение, которое в итоге принято?
Д.Медведев: Дебаты всегда проходят бурно. Я считаю, что это нормально абсолютно. Сегодня мы встречаемся здесь, и Правительство здесь собралось как команда. Я хочу прямо сказать, в команде должны быть дискуссии, должны быть дебаты, но после принятия решений всё должно неукоснительно исполняться. А вообще сами по себе дискуссии, безусловно, полезны. И эта тема тоже была дискуссионной, действительно это так. Мы взвешивали и за, и против. Мы знаем, что в определённый период (ну больше 10 лет назад) мы пошли на введение так называемого накопительного элемента. Часть членов Правительства и часть экспертов считали, что, может быть, этого делать и не нужно. Или преобразовать этот накопительный элемент в добровольный: хочешь накапливать – делай это добровольно. Но в конечном счёте, принимая решение о том, чтобы его сохранить, из чего мы исходили, из чего я исходил? Из того, что пенсионная система должна быть стабильной, её нельзя дёргать всё время. Говорить, что вот мы такое решение приняли, посмотрели, оно плохо работает, мы сейчас другое решение примем. А люди уже в это вложились, люди приняли для себя решение. Это первое и главное. Ну и второе. Действительно очень важно, чтобы в экономике формировались так называемые длинные деньги, средства, которые будут помещаться в развитие экономики, в инвестиционные проекты, а пенсионная система во всём мире является источником таких средств. Ну вот, принимая во внимание все эти факторы, мы и приняли решение о том, что накопительный элемент в том виде, в котором существует, то есть как обязательный накопительный элемент, сохранится.
С.Брилёв: То есть продолжение дискуссии на эту тему вы будете считать нарушением дисциплины?
Д.Медведев: Зачем дискутировать? Решение принято. Собственно, всё остается как есть.
С.Брилёв: Вы сказали, что Правительство пересекло экватор своих полномочий в рамках того конституционного срока, который отведён на работу исполнительной власти. До президентских выборов, то есть до плановой отставки Правительства, три года. Вы намерены эти три года продолжать работать на своём месте? Всё по плану?
Д.Медведев: У нас Правительство возникает не само по себе, а в результате решения Президента. Председатель Правительства лишь предлагает состав Правительства Президенту. До тех пор пока Президент доверяет эту работу Правительству, Правительство работает – так во всём мире. Это, мне кажется, абсолютно нормально. Действующий состав Правительства работать готов. Более того, хочу сказать, что всё-таки за эти годы Правительство сложилось как команда, как группа людей, которая старается достигать очень важных для нашей страны целей. А важнейшая цель простая: надо сделать так, чтобы наши люди жили нормально, по-человечески, так, как живут люди в развитых современных государствах. И вот на это направлены все наши усилия.
С.Брилёв: Спасибо, Дмитрий Анатольевич. Хорошего продолжения семинара.
Д.Медведев: Спасибо большое.
